Гленн Миллер — Moonlight Serenade Леонард Коэн — Hallelujah Михаил Глинка — «Попутная песня» Александр Варламов — «Вдоль по улице метелица метет».
Глинка М. И. (Гос. Академ. Рус. Концерт. Оркестр "Боян") listen online
Скрипичный концерт ми минор - III часть. Марк Михайлович Комиссаров - Симфонический оркестр Ленинградской гос. филармонии - Б. Э. Хайкин. Концерт «Глинка. Солнце русской музыки» прошёл в Капелле Санкт-Петербурга 6 февраля 2024 года. «Солнце русской музыки». Концерт класса духовых инструментов Сасовской детской школы искусств, посвящённый 220 — летию со дня рождения Михаила Ивановича Глинки.
В Смоленске состоялась лекция-концерт, посвящённая Глинке и Пушкину
Концерт No. 4 фа минор, RV 297 "Зима": II. Glinka: Ruslan and Lyudmila / Strauss, R.: Horn Concerto No. 1 / Tchaikovsky: Symphony No. 5. Исполнители: Tokyo Musashino Academia Musicae Symphony Orchestra, Miklos Nagy. Актуальная афиша с точным репертуаром в Концертный зал Новомосковского музыкального колледжа им. М. И. Глинки, город Новомосковск. Купить билет онлайн. Концерт «Глинка. Солнце русской музыки» прошёл в Капелле Санкт-Петербурга 6 февраля 2024 года. слушать онлайн и скачать на пк и телефон все песни в высоком качестве. Glinka: Ruslan and Lyudmila / Strauss, R.: Horn Concerto No. 1 / Tchaikovsky: Symphony No. 5. Исполнители: Tokyo Musashino Academia Musicae Symphony Orchestra, Miklos Nagy.
Портал правительства Москвы
В этом же 1848 году Глинка был в Смоленске, где в зале Смоленского дворянского собрания дали концерт в честь знаменитого композитора. А затем Глинка едет в Варшаву. — В «Глинка-холле» пройдет концерт камерного оркестра Московского государственного колледжа искусств. Зрители услышат «Дон Кихот – сюита», «Мелодия Орфея». 10 апреля 1845 года в концертном зале Герца на улице Победы в Париже с успехом прошёл большой благотворительный концерт Глинки. Концерт «Глинка. Солнце русской музыки» прошёл в Капелле Санкт-Петербурга 6 февраля 2024 года. Диск «Музыкальная академия » впервые представляет незавершенную юношескую симфонию композитора в реставрации композитора Петра Климова.
Михаил Глинка: Увертюры и миниатюры
Если вам понравилось бесплатно смотреть видео праздничный концерт в зале ленинградской академической капеллы имени м. и. глинки онлайн которое загрузил Studio 185 17 мая 2021. Концерты в школе. Играют наши малыши. Классическая музыка в детском саду. две звезды русской культуры.
Музыкальная академия Михаила Глинки
| Олеся Кравченко » Российский национальный музей музыки | Фото афиши "Вечер русской музыки". Театр «Санктъ-Петербургъ Опера» представляет новую концертную программу «ИНСТРУМЕНТАЛЬНЫЙ КОНЦЕРТ. |
| Михаил Глинка. Русская вокальная школа и цикл романсов «Прощание с Петербургом» | симфоническое творчество глинки скачать с видео в MP4, FLV Вы можете скачать M4A аудио формат. |
| Сценарий лекции-концерта «Глинка и русские композиторы» — Информио | Михаил Иванович Глинка родился 20 мая (1 июня) 1804 г. в селе Новоспасское Смоленской губернии, в имении своего отца, отставного капитана Ивана Николаевича Глинки (1777—1834). |
| "ГЛИНКА-220. Арии и романсы" Концерт солистов-вокалистов ГЭСО | Михаил Иванович Глинка (1804-1857). Создаёт музыку народ, а мы, художники, её аранжируем. М.И. Глинка. У Глинки нет ничего слабого, и всё закончено и виртуозно. |
К дню рождения Михаила Глинки. Ноктюрны, вариации
Рахманинова, М. Глинки, Г. Доницетти, К. Билет 500 рублей, льготный билет для пенсионеров и студентов 250 рублей.
Билеты в кассе галереи.
Погружаясь в творчество дети учатся концентрации, терпению и настойчивости. Они развивают мелкую моторику, что так важно для письма и учатся работать в команде. Навыки и умения, полученные в ходе творческого образования, обеспечивают преимущество не только в школьные годы, но и в дальнейшей жизни.
Под воздействием популярности Павловского музыкального вокзала, а также вслед за самим Германом русские композиторы создавали пьесы на паровозную тему. Хлопанье пробки и звон бокалов: возлияния слушателей и страдания музыкантов «Кроме аккомпанемента Германова оркестра в концерте г. Серве, ему был и другой аккомпанемент: некоторые, должно быть страстные любители музыки, удалившись в боковую залу воксала, поближе к буфету, в то самое время, когда Серве играл чудную свою романеску, вызывавшую слезы на глаза слушателей, аккомпанировали ему хлопаньем пробок и звоном бокалов шампанского! Жаль только, что не совсем кстати: если б г. Впрочем, музыка не на всех производит одинаковое впечатление: для иных хлопанье пробки и звон червонца выше всякой музыки…» Фаддей Булгарин. Важное музыкальное событие рецензировал известный критик и писатель Фаддей Булгарин. А бутылка «лучшего кремана Моэта» или «шампанского вдовы Клико» продавались по 2 рубля 45 копеек серебром. Однако администрация шла навстречу и музыкантам, которые жаловались на отсутствие нормальных условий для выступлений: оркестр играл на хорах в ресторане во время обеда и там же вечером для танцев. В 1850-х на улице была устроена полукруглая эстрада. А в 1860 году вокзал был переделан: внутри появился концертный зал, вмещающий до 2000 человек, что произошло не без влияния Штрауса. Ходили слухи, что маэстро отказался играть в ресторане и требовал отдельного помещения для выступлений А. Музыкальный Павловск. Дело в том, что концерты вокзала посещала разносословная аудитория, часто не знающая, как правильно себя вести. Он сетовал, что «полного и определенного понятия об оркестре г. Главача… невозможно было составить: публика до того увлеклась сама собою, что музыку даже в первых рядах нельзя было хорошо слышать: хохот и говор заглушали все» Цит. Cалфетки со льдом, горчичники на грудь и порошок опиума: эпоха короля вальсов «С трудом продирижировал я последние пьесы в концерте и, когда пришел домой, сразу вынужден был наложить салфетки со льдом на лоб, потом горчичники на грудь, и лишь порошок опиума мог меня немного успокоить. Но когда я получил твою записку, я смог снова вздохнуть. Тысяча благодарностей! Да, я бы точно умер нынче ночью, если бы не желал еще раз поговорить с Тобой» Цит. Иоганн Штраус — Ольга Смирнитская. Иоганн Штраус. Из письма Ольге Смирнитской. Около 1860 года Карикатура на гастроли Иоганна Штрауса — сына в Павловске в 1856 году babs71. Он стал законодателем вкусов русской публики почти на 15 лет. После окончания представления его несли на руках до самой квартиры. В 1860-е годы «Северная пчела» делилась остротой одного меломана: Штраус «скоро в состоянии будет ходить от своей квартиры до эстрады… по ковру, склеенному из нежных записок восторженных поклонниц его электромагнетического смычка» Цит. Пусть к сердцу русской публики лежал через души прекрасного пола. Оценки творчества Штрауса разделились по гендерному признаку, что внесло немало разногласий в любовные пары и семьи. Фельетонист рисовал сценки из жизни: «— Как тебе нравится Штраус? Она была одной из первых женщин в России, чьи сочинения звучали и издавались В 1856 году известная фирма «Бернард» издала десять романсов Смирнитской на стихи Лермонтова, Пушкина и М. А затем они познакомились в одном из аристократических салонов, где музыкант воспылал страстью к Ольге, представившейся той самой незнакомкой. Ольга Смирнитская. Вторая половина XIX века Deutschen Nationalbibliothek 30 сентября 1858 года Штраус исполнил в Павловске ее польку-мазурку, что, по сути, было признанием в любви. Их роман был обречен на провал, как и многие романтические отношения того времени в том числе из-за разницы социальных положений и запрета ее родителей на брак. В сохранившейся любовной переписке сам Штраус предстает как романтический страдающий герой, который черпает вдохновение из любовных мук.
Открытый территориальный конкурс хоров и вокально-хоровых ансамблей 14-30 апреля 2024 г. VIII открытый территориальный конкурс вокалистов и вокальных ансамблей.
Михаил Глинка: создатель национальной оперы и автор гимна
Тратить минимум сил на подготовку и проведение уроков. Быстро и объективно проверять знания учащихся. Сделать изучение нового материала максимально понятным. Избавить себя от подбора заданий и их проверки после уроков.
Но, едва успев осмотреть достопримечательности города, он опять захворал и снова попал в руки врачей. На этот раз страдальцу начали промывать желудок, а потом пустили кровь. Нужно ли упоминать, что и в Италии к услугам Глинки были предоставлены ненавистные ему серные воды и ванны?.. Мы так часто говорим о недугах нашего композитора потому, что они действительно составляли крест всей жизни его.
Лечение же этих недугов и сами лекаря часто бывали курьезны до невероятной степени. Вот еще один пример. В 1831 году в Милане судьба столкнула Глинку с неким синьором Поллини, который был, по его словам, очень замечательный музыкант, искренно любил свое искусство и писал оперы. Но заметив, что в этом роде он ничего не произвел особенного, Поллини решил испытать свои силы на другом поприще, и успех скоро увенчал его новые труды. Он нажил целое состояние, изобретя декокт «rob antisyphilitique», бутылку которого, под названием «eau de M. Роllin» [вода г-на Поллена фр. Нечего и говорить, что этот декокт не миновал Глинку как субъекта «золотушного расположения».
Однако действие нового лекарства оказалось столь вредным, что сам изобретатель скоро испугался и посоветовал прекратить лечение. Все эти тяжелые ощущения постоянных страданий не могли, конечно, не отразиться и на душевном состоянии Михаила Ивановича. Болезненное настроение души сказалось уже в его последних итальянских произведениях, а по поводу написанного около этого времени «Трио» для фортепиано, кларнета и фагота артисты-исполнители покачивали даже головами и что-то говорили о «disperazione» [отчаянии ит. Постепенно им стало овладевать чувство недовольства, неудовлетворенности, скоро перешедшее в определенное ощущение тоски. Итальянские впечатления с каждым днем все более и более теряли свою яркость и увлекательность. Сама музыка Италии, прежде так восхищавшая композитора, теперь как будто тоже потеряла для него свое значение. Правда, эта музыка оставалась все такой же упоительно нежной и сладкой, но теперь она начинала казаться Глинке именно уже слишком сладкой и даже приторной.
Но чего же именно в ней не было? И Глинка упорно задумывался над этим вопросом. Начиная с 1833 года, он вообще очень мало писал, но зато тем больше размышлял и постепенно пришел к заключению, что итальянской музыке, главным образом, недоставало глубины. И чем более прояснялись взгляды Глинки на итальянскую музыку, тем труднее и труднее становилось ему подделываться под царившее кругом итальянское «sentimento brillante», которое композитор определяет как «ощущение благосостояния — следствие организма, счастливо устроенного под влиянием благодетельного южного солнца». Действительно, все кругом веселилось, пело и наслаждалось жизнью и своим sentimento brillante, a северный музыкант все более и более задумывался и уходил в себя. И постепенно в душе композитора, на время усыпленной было сладкими мелодиями Беллини и Россини, начали воскресать старые, полузабытые напевы далекого детства на родине. В последнее время его часто можно было видеть с опрятным изданием Giovanni Ricordi в руках: там были собраны все итальянские произведения Глинки, все то, что в разное время написал он в угоду жителям Милана.
Молча и машинально перелистывал автор красивое издание и задумывался, убеждаясь, что никогда он не мог быть искренним итальянцем и что искренно он мог писать только по-русски. Таким образом, Италия постепенно теряла для Глинки все свое очарование; итальянское искусство стало удовлетворять его все меньше и меньше; в душе возникали задачи и планы совершенно иного, нового направления. Наконец нашего маэстро потянуло домой, и в скором времени это новое стремление усилилось до необычайной степени. Овладевая душою Глинки все более и более, оно наконец приняло совершенный характер душевного недуга, известного под названием «ностальгии» тоски по родине. Так совершался в душе композитора тот душевный переворот, который отвлек его от бесплодной и неблагодарной роли подражателя и впоследствии направил на путь самостоятельного творчества в сфере русской народной музыки. В июле 1833 года Глинка получил известие, что сестра его, Наталья Ивановна Гедеонова, приехала с мужем в Берлин, и он тотчас решил ехать туда же из Берлина было все-таки поближе домой, да и сестру он любил очень искренно. Таким образом, в июле 1833 года Глинка покинул Италию и при этом, к удивлению своему, не испытал ни сожаления, ни вообще какого бы то ни было тягостного чувства.
В самом деле, не странно ли? Давно ли наш композитор так горячо стремился в Италию, тогдашний центр музыки par excellence [по преимуществу фр. Не заключался ли в этом осуждении настоящий и самый беспристрастный приговор итальянской музыке вообще?.. Путешествие в Берлин предпринято было через Тироль и Вену. После роскошной итальянской природы Вена показалась Глинке несколько мрачною, особенно, может быть, по причине усилившихся физических страданий. Впрочем, в австрийской столице ему пришлось пробыть очень недолго: врачи скоро выпроводили его на воды в Баден. Однако ему в то время было не до смеха.
Здоровье его становилось хуже, чем когда-нибудь; с другой стороны, открылась тоска по родине, к тому же и недавно пережитые в Италии душевные волнения далеко еще не улеглись и давали себя чувствовать очень осязательно. Перечитывая в автобиографии описание этого периода жизни Глинки, выносишь о его личности совершенно лирическое впечатление. В это время у него служил какой-то нанятый в Вене лакей; положение страдающего композитора было так тяжело физически и нравственно, что тронуло сердце даже этого лакея. Ему обязан был Глинка многими мелкими и даже не мелкими для наемного человека услугами живя в дорогом Бадене, композитор успел совершенно истощить свой запас денег. Этот добрый человек ухаживал за больным иностранцем самым добросовестным и внимательным образом, развлекал его сколько мог, гулял с ним по Бадену, а гулять с Глинкою в то время уже значило водить его — так слаб был наш бедный соотечественник. И вот однажды, во время такой печальной прогулки, прислужник завел его к какому-то католическому священнику. В доме оказалось фортепьяно.
Глинка сел и стал перебирать грустные аккорды, постепенно увлекаясь своею импровизацией. Наконец из-под пальцев музыканта полились такие скорбные звуки, что добрый патер был поражен и воскликнул: «Как можно в ваши лета играть так грустно?.. Устроившись затем с квартирой и прочими делами, Глинка прожил в Берлине около полугода; но это время, оказавшееся очень полезным для его музыкального развития, не богато внешними фактами. Важнее всего в этом периоде знакомство композитора с известным берлинским теоретиком Деном, у которого он брал уроки теории музыки и контрапункта в течение всего времени своего пребывания в Берлине. Этот Ден принес, по-видимому, действительную пользу Глинке, приведя в порядок его многосторонние, но очень разрозненные сведения. О нем композитор постоянно отзывается с самой теплой благодарностью и симпатией. Учась, однако, теории у Дена, Глинка в то же время не покидал и самостоятельной композиторской деятельности.
Так, в это время в Берлине были написаны романсы «Дубрава шумит» на слова Жуковского , «Не говори, любовь пройдет» на слова Дельвига , вариации на тему «Соловья» Алябьева , «pot-pourri» из нескольких русских песен для фортепиано в четыре руки, а также этюд увертюры-симфонии на русскую тему. Положим, что эта «русская» тема была разработана совершенно по-немецки, как то признает и сам Глинка, но один выбор русской темы, это тяготение в сторону национальной русской музыки уже очень характерны. Значит, никакие наслоения итальянской музыки, ни немецкая музыка Берлина не могли заглушить окончательно таившийся в сердце музыканта живой источник русской национальной музыки, единственно ему свойственной. Значит, никогда не умирало врожденное, всосанное, так сказать, с молоком матери тяготение этой родной народной музыки. В Берлине же, после внутреннего переворота, незадолго перед тем пережитого композитором, это тяготение стало для него все более и более проясняться. Там же, то есть в Берлине, были написаны такие вещи, как «Песнь сироты» из «Жизни за Царя» и первая тема Allegro увертюры. Все это были, так сказать, предвестия нового направления, которому отдавался Глинка более и более.
Но для того, чтобы поворот совершился окончательно, для того, чтобы пробудившееся в душе композитора «русское» чувство могло проявить себя капитальными и яркими образцами истинно национальной музыки, — для этого не хватало еще нашему музыканту родного воздуха, родной обстановки и всей совокупности впечатлений дорогой отчизны, со всеми ее хорошими и дурными сторонами. Словом, нужна была родная почва, нужен был «дым отечества»… В апреле 1834 года Глинка совершенно неожиданно получил известие о смерти своего отца и тотчас же стал собираться в дорогу домой. В том же апреле он уже был на пути в Россию. Глава IV. Жизнь в Петербурге[ править ] Возвращение в Новоспасское. Ивановой впоследствии женой Глинки. Первая поездка имела целью Москву, где проживал давнишний приятель Михаила Ивановича — Мельгунов.
Там написал он известный романс «Не называй ее небесной» слова Павлова и там же окончательно поселилась в уме его мысль о создании русской оперы. Слов у него еще не было, но в воображении уже бродили многие мотивы и даже целые сцены первой его оперы «Жизнь за Царя». Некоторые отрывки он даже играл уже на фортепиано. И однако… тотчас по возвращении в Новоспасское то есть спустя всего три месяца по приезде в Россию наш композитор подал прошение о заграничном паспорте. Биографы обходят молчанием это не особенно понятное обстоятельство, и автобиография также не дает никаких объяснений такой поспешности, а между тем она могла бы навести на размышления… Неужели «дым отечества» только казался приятным из прекрасного далека? Но Глинка по крайней мере, в автобиографии не жалуется на свои русские впечатления этого периода. Или и в самом деле русским художникам удобнее изображать Россию из-за границы и наш композитор, обновив свои впечатления, захотел обработать их вдалеке?
Может быть также, что решение Глинки вызвано было его постоянной страстью к передвижениям и путешествиям. Так или иначе, вопрос этот, за недостатком достоверных объяснений, должен остаться открытым. Как бы то ни было, в августе паспорт был выдан, и Глинка выехал из Новоспасского на Берлин, куда, однако, не доехал по не зависящим от него обстоятельствам. К числу этих обстоятельств относится то, что проездом в Берлин он должен был побывать в Петербурге, где в то время жила его мать и одна из сестер. Дамы проживали у родственника семейства Глинок, Алексея Степановича Стунеева. Здесь же должен был остановиться наш композитор, и первое, что он увидал там, была молодая, хорошенькая девушка, также родственница Стунеевых. Звали ее Марья Петровна Иванова.
Здесь, может быть, кстати будет напомнить читателю, что у Глинки было мягкое сердце, доступное всяким нежным влияниям, а впечатления, производимые на него дамами, были очень часто неотразимы. У Марьи Петровны же кроме молодости и миловидности была еще некоторая врожденная грация, как это сейчас же заметил композитор, и потому не нужно уверять читателя, что он скоро увлекся этой «врожденной грацией» и миловидностью. Карета, которую заботливая Евгения Андреевна, матушка Глинки, купила для сына, боясь, как бы не повредила ему на пути в Берлин осенняя сырость, — эта карета уже давно стояла готовая к путешествию, но только сам путешественник не был готов к нему. Он не спешил с отъездом и очень зажился у А. Стунеева, который, кстати сказать, был страстный любитель музыки. Да, он чрезвычайно любил музыку вообще и в особенности романсы, а романсов тогда обращалось в публике как-то особенно много, потому, быть может, что писали их во множестве даже и те любители, которым лучше было бы совсем не писать никакой музыки. Стунеев же пел обыкновенно не только сам мотив романса, но и все слова его, то есть часто длиннейшее стихотворение.
И «когда, бывало, — говорит Глинка, — Алексей Стунеев сядет в свободный час за фортепиано и возьмется за романсы, то начнет петь один за другим по порядку, не пропуская ни одного куплета, хотя бы их было множество. Мы с Марьей Петровной пользовались его увлеченьем и усердно шушукали, сидя на софе, между тем как Стунеев приходил более и более в восторг…» Но здесь мы прерываем цитату для следующего маленького отступления: не кажется ли читателю очень правдивой и характерной эта вполне отечественная сценка? Настоящий музыкант сидел на софе и «усердно шушукал» с Марьей Петровной, более всего наблюдая, чтобы певец как-нибудь не обернулся в сторону влюбленных, а восторженный дилетант, пораженный музыкальным аффектом, в то же время выходил из себя, чтобы вернее изобразить глубокий драматизм исполняемого романса. Все средства были в ходу: и голосовые, и фортепианные; педалью особенно злоупотреблялось, а низкие ноты начинали производить впечатление действительно пугающее, так что за исполнителя становилось страшно… Теперь представьте, что должен был думать в это время настоящий музыкант, особенно если принять во внимание, что вся энергия певца, все его душевные силы употреблялись на воспроизведение какого-нибудь наивнейшего образчика музыкальной лирики тридцатых годов, когда Гурилев, Варламов и немногие другие были последним словом этой лирики, когда все остальное было еще гораздо ниже и Гурилева, и Варламова! Мы задаем себе вопрос, что должен был в это время думать и чувствовать настоящий музыкант, сидевший с Марьей Петровной на софе?.. Однако мы уже сказали, о чем он в это время думал. Он зорко наблюдал, как бы вдохновенный певец не обернулся в сторону софы.
Стунеев пел нещадно в нос и выговаривал слова топорным образом, я не только поощрял его к пению, но даже и разучивал с ним новые романсы». А их, как сказано, было тогда очень много. Но оставим пока в стороне личную жизнь Глинки и посмотрим, что происходило в то время вокруг него. Надо помнить, что весною 1834 года в Россию приехал не какой-нибудь неизвестный музыкант-авантюрист, а уже хорошо знакомый русской публике и даже знаменитый композитор М. Всем интересующимся музыкою были тогда известны его романсы особенный фурор произвел тогда московский романс «Не называй ее небесной», упрочивший за Глинкой славу неподражаемого романсиста. Известна была его итальянская музыка, достаточно обильная; известна была, наконец, и сама личность его, возбуждавшая во всех одни только симпатии. И вот нашего композитора стали посещать всевозможные дилетанты и любители музыки.
Посещений этих было так много и они надоедали так сильно, что обстоятельство это Глинка счел нужным отметить даже в своей автобиографии. Большинство посетителей, как мы сказали, были скучны и только надоедали; но среди них попадались иногда и люди совсем других свойств. Так, пришел однажды маленького роста человек, сначала произведший на Глинку одно только отрицательное впечатление. В автобиографии последний рассказывает о нем несколько насмешливо. Но когда наш композитор поближе познакомился с ним, то нашел, что под смешной наружностью маленького человека скрывался великий музыкальный талант. Посетитель этот был Александр Сергеевич Даргомыжский. В самом деле, этот человек являлся в то время едва ли не единственным русским ценителем, могшим правильно определить значение и величие нашего композитора… Между тем сам Глинка, несмотря на блаженные ощущения счастливого жениха, тогда овладевшие им всецело, не переставал работать.
Около этого времени, то есть зимою 1834 года, был написан романс «Инезилья» слова Пушкина и другой, имеющий большое биографическое значенье, — «Только узнал я тебя». Этот последний романс, по собственным словам Глинки, имел в виду невесту композитора, г-жу Иванову, потому что, как говорит он сам, «склонность его к Марье Петровне нечувствительно усиливалась». Но тут мы позволим себе небольшое лирическое отступление. Подумать только, до какой степени властны иногда пустые миражи над душой человека, над светлой душою и ясным умом даже великого человека! Подумать только, как иногда совершенное ничто способно отуманить глубокий ум и чистое, искреннее сердце! Как должен был жалеть бедный маэстро о том, что он в свое время так увлекся чувством, которого не стоила его нареченная невеста. Подумайте, читатель, что через несколько лет после женитьбы несчастный композитор должен был выслушивать от своей жены упреки между прочим за то, что «он изводит слишком много нотной бумаги»!..
Создание это было совершенно оригинально, совсем не похоже на все то, что писалось тогда на Руси; оно было ново, прекрасно, истинно велико… Мы говорим об опере «Жизнь за Царя». Глава V. Вяземском, Одоевском, гр. Виельгорском и пр. На этих-то вечерах постоянным гостем был и наш тогда уже очень известный маэстро. И там Глинка сообщил однажды некоторым членам этого избранного кружка о замышляемой им опере и о новых началах, какие думал он положить в основу произведения. Весь кружок приветствовал Глинку самым сердечным образом.
Эти лучшие представители искусства, таким образом, поняли и оценили важность и значение первого образца новой, истинно русской музыки, притом даже до появления его в свет… Но как редко — и зачем это редко! Итак, проект нашего композитора был принят и, так сказать, одобрен на вечерах в Зимнем дворце. Затем Жуковский предложил Глинке сюжет «Ивана Сусанина» и даже собирался сам писать слова оперы, чего ему, однако, не удалось сделать к большому сожалению всех, кто понимает и любит музыку оперы «Жизнь за Царя». Как бы то ни было, в конце концов случилось так, что русские слова новой русской оперы попали в руки барона Розена, усердного литератора из немцев, который, по собственным его словам, умел сочинять «самалучший поэзия». Надо, впрочем, сказать, что этот барон оказался во многих отношениях довольно пригоден Глинке, ибо мог писать стихи каких угодно размеров, в каком угодно количестве и поспевал всегда к заказанному сроку. Такие качества, говорим мы, оказались полезными для композитора, потому что в это время вдохновение вспыхнуло в нем необыкновенно ярко и теперь затопляло его воображение необыкновенным обилием тем. Тогда, покинув своего барона, музыкант принялся писать без слов, так что бедному немцу пришлось догонять Глинку и уже потом приделывать слова к готовой музыке.
Правда, тут случалось иногда, что мысль и даже размер не подходили к музыке и не согласовывались с нею; тогда между музыкантом и либреттистом возгорался ожесточенный спор, причем «поэтический» немец проявлял необыкновенное упорство. Каждый свой стих он отстаивал с необыкновенной энергией и на все возражения Глинки отвечал: «Вы не понимает, это самалучший поэзия…» Но, быть может, читатель заметил, что описываемые сцены начинают принимать у нас несколько балаганный характер. Бее описываемое, к сожалению, происходило в действительности. Да, трижды увы, но все-таки приходится признать, что именно так писалась первая настоящая русская опера, драгоценный залог будущего развития национальной русской музыки. Мы берем наши смешные картинки из первых рук, то есть из собственноручных записок Михаила Ивановича Глинки, — так он рассказывает все эти печальные курьезы. Но оставим барона сочинять его стихи в течение двух месяцев, то есть за март и апрель 1835 года, он успел изготовить слова первых двух актов оперы и возвратимся теперь к ни в чем не повинному Глинке. Начал он так, как, разумеется, ни один автор не начинает, именно с увертюры, и очень быстро написал ее для фортепиано в четыре руки.
Инструментовка также не заставила себя ждать. А затем вдохновение уже положительно овладело им. Темы разных мест оперы приходили ему в голову одна за другою совсем готовые, часто уже прямо отлитые в контрапунктические формы. Оставалось только записывать, и при этом нужно было торопиться, потому что наплыв новых идей переполнял возбужденное артистическим восторгом воображение композитора. Это было не просто творчество, это была какая-то лихорадка творчества, и немудрено, что бедный барон Розен не поспевал за таким порывистым клиентом. Для Глинки это была вообще очень бурная зима. К интересам искусства примешивались у него интересы все возрастающей любви к Марье Петровне Ивановой.
Живя в одном семействе Стунеевых, влюбленные, естественно, всё более сближались, а пылкий артист идеализировал возлюбленную без милосердия. Теперь ее личность сливалась для него с поэтическими грезами из области музыки. Выше мы уже говорили о романсе «Только узнал я тебя», где всецело имелась в виду Марья Петровна. Теперь, под впечатлением ее же личности, так произвольно опоэтизированной влюбленным Глинкою, писалась и опера «Жизнь за Царя», где многие номера, без сомнения, вдохновлены ею. Ею, говорим мы, но, может быть, вернее было бы сказать не ею, а тем фантомом, который представлялся очарованным глазам композитора вместо действительно существовавшей г-жи Ивановой. Потому что в действительности она была совсем не пара увлекающемуся, идеальному поэту; «она была плохая музыкантша», — говорил впоследствии бедный Глинка, заметивший это обстоятельство, увы, слишком поздно. Она была плохая музыкантша.
Но всем давно известно, что влюбленные вообще и влюбленные артисты в особенности бывают слепы. Известно также, что браки артистов почти всегда бывают неудачны; досадно только, зачем это действительно случается так почти всегда и зачем это случилось с нашим бедным композитором. Расскажем, однако, как все это произошло. Дождавшись годовщины смерти отца, Глинка написал письмо в деревню, к своей матушке, прося благословения на брак с девицею Марьей Петровной Ивановой. Ответ был получен благоприятный, и сейчас же наш влюбленный сделал официальное предложение, которое, разумеется, и было принято. В мае Глинка уехал с любимой женою в деревню и там, за работой, в кругу семьи провел действительно счастливо три летних месяца. Таким образом, все шло хорошо сначала.
Но… но едва ли дольше трех месяцев продолжалось счастливое супружество нашего композитора. Осенью Глинка возвратился с семейством в Петербург; здесь к нему пришел однажды приятель его Степанов и стал поздравлять приехавшего друга с семейным счастьем. Тогда бедный муж отвечал: «Искренне скажу спасибо, когда ты поздравишь меня через десять лет». И он, быть может убегая от надвигавшейся семейной грозы, еще с большим жаром отдался своему любимому труду. Работа подвигалась успешно и замечательно быстро. Я весь был погружен в труд, и хотя уже много было написано, оставалось еще много соображать, а эти соображения требовали немалого внимания». Наконец к весне 1836 года опера «Жизнь за Царя» была окончена.
Частными средствами в доме кн. Юсупова устроена была оркестровая репетиция первого акта. Оркестр был, правда, довольно плох, хоров также не исполняли; однако первый акт оказался, по мнению самого композитора, хорош, инструментовка также удовлетворяла его. Но вслед за тем начались утомительные хлопоты о постановке оперы на сцене — испытание, которое судьба сулила, по-видимому, всем оперным композиторам. Директор театров А. Гедеонов почему-то не выказывал никакой готовности к принятию оперы на казенную сцену. А между тем музыка нашего композитора в то время была уже достаточно прославлена и имя Глинки не могло, по-видимому, оставаться неизвестным директору театров.
Уже, так сказать, по долгу службы Гедеонов должен был знать это имя; но он тем не менее не решался принять оперу на сцену. Очень может быть, что тут следует искать что-нибудь помимо простого непонимания, а с другой стороны, кто не знает про мытарство авторов при помещении своих произведений — история старая и вечно повторяющаяся, да едва ли и не до сего дня. Наконец Глинке помог граф Виельгорский, и за это автор «Жизни за Царя» говорит графу в своей автобиографии «вечное спасибо». И «спасибо» это поистине заслужено им; страшно подумать, но без его помощи опера Глинки, пожалуй, и вовсе могла бы не попасть на сцену!.. Граф устроил у себя в марте 1836 года репетицию первого акта оперы. На этой репетиции среди многих понимающих дело ценителей музыки присутствовал и директор театров А. Успех репетиции оказался столь блестящим, что Гедеонов должен был уступить общим настояниям и решился принять оперу.
Но на этом интриги против Глинки еще не окончились. Его опера была передана на рассмотрение капельмейстеру Кавосу, и есть основание думать, что выбор именно этого капельмейстера не был случайным. Дело в том, что Кавос когда-то сам написал оперу под тем же названием, что и Глинка, и теперь, по причинам очень понятным, мог не одобрить конкурирующего произведения. Но такие расчеты, к чести Кавоса, не оправдались. Он сам настаивал на принятии оперы Глинки, признавая ее высокие достоинства. Ибо не будь принята эта опера, навряд ли мы увидали бы и «Руслана»; да и Бог знает, что вышло бы из музыкальной карьеры Глинки, потому что художнику нужна же, наконец, публика, он не может писать для одного себя. После одобрения оперы Кавосом, казалось бы, оставалось только начать репетиции ее.
Но нет, Глинку всё еще не хотели оставить в покое, и ему предстояло еще одно огорчение. Вскоре после принятия оперы к композитору явился какой-то секретарь директора театров и взял с него формальную подписку, что он не будет требовать за оперу никакого вознаграждения. Глинка никогда не был бедняком, но лишних денег у него тоже никогда не бывало… Не хотелось ему давать требуемую подписку, однако делать было нечего, и он дал ее, лишь бы опера поступила на сцену. Начались официальные репетиции в залах театра. Они поручены были все тому же Кавосу и велись, по словам автора «Жизни за Царя», довольно удовлетворительно. Сам Глинка принимал в деле горячее участие, содействуя капельмейстеру своими авторскими указаниями, причем не раз имел утешение видеть неподдельный восторг оркестра по поводу того или другого номера своей оперы. До глубины души бывал тронут композитор, когда артисты-исполнители, положа смычки, разражались горячими аплодисментами.
Репетиции проходили сначала на сцене Александрийского театра, так как Большой в то время ремонтировался. Но осенью 1836 года для испытания акустических свойств залы Большого театра, а также потому, что оперу Глинки решено было дать при открытии этого театра, репетиции были перенесены на новую сцену.
Существует научная гипотеза о том, что творчество развивает критическое мышление - ключевой навык, важный в любой профессии. Когда ваш ребенок занимается искусством, он не просто создает что-то красивое. Он учится видеть вещи по-новому. Искусство - это язык эмоций.
Учитель Глинки отдал пьесу в печать, и он стал первым опубликованным произведением композитора. Позже Глинка впервые сочинил музыку для хора, а весной 1826 года увлекся поэзией Жуковского и написал два романса на его стихотворения «Светит месяц на кладбище» и «Бедный певец».
Здоровье Михаила Глинки тем временем начало ухудшаться. В поиске более мягкого климата, он отправился жить в Италию и поселился в Милане. Любимым развлечением композитора был театр. Он много путешествовал по стране, занимался музыкой, позже жил в Берлине, где также писал романсы. В 1834 году Глинка вернулся в Россию поселился в доме у своего знакомого. В гостях в том доме бывала и Мария Иванова, будущая жена Михаила Глинки. В 1836 году Глинка написал свою первую оперу «Жизнь за царя» «Иван Сусанин». Ей хотели открыть новый сезон Петербургского Большого Театра, это была первая национальная опера.
Николай I высоко оценил оперу и даже наградил Глинку памятным подарком. Позже у Михаила Глинки возникла идея написать оперу по сюжету поэмы Пушкина «Руслан и Людмила», либретто для постановки должен написать сам Пушкин, но вскоре поэт погиб на дуэли, и работа над оперой приостановилась. Глинка писал ее очень медленно, урывками. К сожалению, опера провалилась, во время первого акта ложе покинула императорская семья. Вместе с Екатериной он играл в четыре руки, пел оперные арии.
Михаил Глинка: Увертюры и миниатюры
Концерт «Глинка. Солнце русской музыки» Продолжительность: 2 часа 20 минут. "ГЛИНКА-220. Арии и романсы" Концерт солистов-вокалистов ГЭСО в Краснодар, Филармония им. Г.Ф. Пономаренко: фото, описание схема зала. Концерт Димитровград 2022. 175 Летие Глинки концерт. Изучайте предметы из экспозиции и фондов музея. Используйте возможности расширенного поиска в каждом разделе. Просматривайте альбомы, созданные музеем на основе его собрания. Великий основатель русской музыкальной классики, который смог вывести русскую музыку на европейский уровень – ему мы посвящаем наш концерт. Слайд 2. 1. Глинка.