Новочеркасский расстрел — события в городе Новочеркасске Ростовской области, произошедших 1—2 июня 1962 года в результате забастовки рабочих Новочеркасского.
Хроника пикирующего Новочеркасска
После распада СССР военная прокуратура расследовала дело о новочеркасском расстреле, которое было закрыто в связи со смертью всех фигурантов. 27 апреля 1991 года в Комсомольской правде появилась статья Олега Волкова, посвященная расстрелу мирной демонстрации в Новочеркасске 2 июня 1962 года. Почти одновременно с событиями в Новочеркасске начались вторые волнения в Гори (первые были там в 1956 году с 5 до 10 марта и связаны с именем Сталина), на этот раз – по тем же. В выступлениях из толпы прозвучали призывы следовать к горотделу милиции с целью освободить задержанных 1 июня рабочих НЭВЗа. Специальный репортаж Ильи Доронова, посвященный трагедии в Новочеркасске 2 июня 1962 года.
В Новочеркасске произошли трагические события, известные как «Новочеркасский расстрел»
Дело в том, что 1 июня 1962 г. Плиева выделить войска для подавления беспорядков, Плиев ответа не дал и выехал в Новочеркасск; в результате группа руководителей завода, города и области была заблокирована в 1-м отделе — 18-00 — прибывший к заводу отряд милиции чел. Танки не выводить. Навести порядок.
Семерым из «зачинщиков» были вынесены смертные приговоры и они были расстреляны, остальные получили длительные сроки лишения свободы. После распада СССР все осуждённые были реабилитированы 1996. Наказание виновных в репрессиях — членов советского партийного руководства — не состоялось по причине смерти последних. Причиной было резкое снижение уровня жизни в результате роста цен на продовольствие и снижения зарплат. Только через 30 лет активисты фонда «Новочеркасская трагедия 1962 года» совместно с военной прокуратурой упорными поисками нашли свидетелей и места захоронения погибших. Несмотря на все запреты и строжайшую тайну вести о Новочеркасской трагедии стали распространяться по стране и проникать на Запад.
В Ростове-на-Дону были обнаружены лозунги типа: «Да здравствует Новочеркасское восстание! В ответ — репрессии.
Ранним утром 1 июня, перед началом рабочего дня, в 7. Стихийно начался митинг. Стали подходить рабочие с других участков.
Часть рабочих прекратила работу, они собрались в заводском сквере. Ивашутина, где подробно излагалась фактическая канва событий в Новочеркасске, к этой группе рабочих направился директор завода Курочкин. Выступление Курочкина, следом за разъяснениями политики партии и правительства заведующим отделом обкома партии, стало вторым, и едва ли не решающим звеном в обострении конфликта. Рабочие пытались выяснить у него вопросы о том, как же им теперь жить без мяса, масла и других продуктов. Директор, не поняв взрывоопасной ситуации, ответил, что «раз нет денег на пирожки с мясом, то ешьте с ливером».
Эти слова и стали той искрой, которая привела к трагедии. Бросили работу рабочие других цехов и стали собираться в сквере у завода. Рабочие стали обвинять директора в плохих условиях труда, в постоянных нарушениях техники безопасности, в низких заработках. Оснований для этого было более чем достаточно. На заводе раньше уже была забастовка рабочих кузово-сборочного цеха, вызванная плохими условиями труда, имели место случаи массовых отравлений рабочих обмоточно-изоляционного цеха.
Перепалка между директором и рабочими кончилась его бегством в заводоуправление. Рабочие пошли следом за ним, раздавались призывы идти к заводоуправлению. Через полчаса, к 11 на площади перед заводоуправлением собралась большая толпа рабочих, протестовавших против повышения цен и понижения расценок. В 12 часов дня был остановлен пассажирский поезд Саратов-Ростов, из кабины машиниста поезда рабочие стали подавать сигналы, гудками призывая на площадь горожан. Вспоминает Рыбаков В.
Двинулись на заводоуправление, начали его громить… Люди поймали на заводе главного инженера, требовали объяснений. Никто его не бил, хотя рубашку на нем порвали». На завод приехало областное начальство - секретарь обкома Маяков, а затем - первый секретарь обкома Басов, председатель Ростовского облисполкома Заметин, председатель совнархоза Иванов, зам. Толпа у заводоуправления быстро росла за счет и рабочих и городских жителей, начальство укрылось внутри заводоуправления и, по словам справки КГБ, «не выходила к рабочим и никаких решительных действий, направленных к установлению порядка, не принимали». К многотысячной толпе митингующих электровозостроителей стали примыкать и хулиганствующие элементы, требующие разгрома продовольственных магазинов.
Ситуация накалялась и бастующие уже не подчинялись ни требованиям прибывшей милиции, ни военных офицеров. В связи с участившимися случаями погромов городские власти направили к НЭВЗу начальника Новочеркасского гарнизона генерал-майора Олешко с личным составом 12-й артиллерийской школы в количестве 500 курсантов. Одновременно из Ростова прибыли 150 военнослужащих 505 полка внутренних войск. Вечером 1 июня была предпринята попытка подавить волнения силой, но рабочие разогнали милицию. Военнослужащие подвергались не только оскорблениям, но и побоям.
Несколько человек к исходу дня были госпитализированы с тяжелыми травмами. Бастующие направили свои отряды к районной газораспределительной станции с целью ее отключения и остановки работы промышленных предприятий, а также на сами предприятия с агитацией - поддержать выступление в защиту прав трудящихся. Но внутренние войска очистили газораспределительную станцию от бастующих, взяли ее под охрану и арестовали около 30 «зачинщиков беспорядков». Все жизненно важные городские объекты вскоре взяли под охрану: госбанк, почту, телеграф, радиоузел, административные здания и т. Так, из госбанка военнослужащие вывезли на автомашинах сейфы с ценностями.
К вечеру 1 июня в Новочеркасск прибыли несколько танков и бронетранспортеров. Таким образом, наряду с внутренними войсками и милицией, а также военно-учебной частью артшкола в противостоянии с забастовщиками приняли участие и воинские части. Захват горкома КПСС. Расстрел толпы. День второй.
С утра 2 июня бастовали и другие предприятия города но далеко не все. На НЭВЗе состоялся общий стихийный митинг, решено идти демонстрацией в город. Вот как описывает утро Е. Мардарь: «…Толпа скандировала «В город! Мы шли так, как не ходили даже на демонстрацию.
Четкие ряды шеренг. Единый порыв, сплотивший нас. И понеслось над колонной: «Смело, товарищи, в ногу! Да и хороша была группа — чуть ли не половина населения города. Мы шли не захватывать власть, а выразить свой протест против невыносимых условий жизни, выдвинуть свои экономические требования, хотели, чтобы нас просто выслушали».
На пути колонна встретила заграждение из танков на мосту через реку Тузлов и, не встретив запрета, двинулась в центр города, к зданию горкома КПСС. Василий Михайлов, очевидец событий, случайно оказался на пути следования колонны: «Город был пустой. Около круга пл. Революции, ныне пл. Троицкая я увидел цепь солдат, ими командовал какой-то офицер, а ниже, около Триумфальной арки, стояли танки.
К танкам приблизилась толпа людей, несколько сотен человек. Они спокойно перелезли через танки, пошли дальше. Рабочие приблизились к солдатам. Из толпы закричали: «Что, на рабочих оружие?! Козлов, А.
Микоян, А. Кириленко, Л. Ильичев, Д. Полянский и Шелепин и более десятка руководителей различных ведомств, в том числе и силовых, например генералы Захаров, Ивашутин и др. Они пытались взять ситуацию в Новочеркасске под свой контроль, в целом даже не понимая, что же происходит в городе.
Так, Ильичев все время повторял: «Это религиозные сектанты, казаки подняли мятеж», хотя ни одного человека в казачьей форме или с казачьими лозунгами среди демонстрантов не было. Тем временем демонстранты успели подойти к Московской улице, и им оставалось идти менее получаса. Тогда Ф. Козлов созвонился с Н. Хрущевым в Москве, настаивая на том, чтобы командующему войсками СКВО генералу Плиеву дали директиву из центра о применении воинских частей в пресечении демонстрации.
Такая директива от министра обороны Малиновского генералу Плиеву поступила. К середине дня все части вооружили боевым оружием. Оперативный штаб по управлению всеми правительственными силами возглавил заместитель министра внутренних дел СССР Ромашков. Он принял решение сосредоточить в Новочеркасске дополнительно части внутренних войск: 98-й отдельный батальон из Каменска-Шахтинска и 566 полк из Грозного, а также весь оставшийся в Ростове личный состав 505 полка. В здании в это время находились председатель горисполкома Замула и заведующий отделом ЦК КПСС Степаков, которые предприняли попытку провести переговоры с митингующими.
Но их призыв прекратить беспорядки и вернуться на рабочие места был встречен возмущением демонстрантов. Группа агрессивно настроенных демонстрантов прорвалась через редкое оцепление военных в здание с целью захватить в заложники кого-либо из руководителей. Но в кабинетах никого не нашли. Имелись попытки взломать дверь партийно-государственного архива. В ряде кабинетов разрушили двери, разбили люстры, испортили телефонную связь.
Лукичева оказалась в самом эпицентре событий: «Навстречу нам шла колонна людей с транспарантами, флагами, портретами правительства. Впереди шли дети — пионеры в красных галстуках. От колонны отделилась часть людей, и они кинулись к дверям исполкома, смяв охрану, ворвались в здание. На балкон вышел председатель горисполкома Замула, но он ничего не успел сказать народу, так как был смят ворвавшимися людьми… Затем на балконе появились опять эти люди и стали бросать с балкона портреты руководителей партии и правительства. Одна женщина трясла над головой батоном колбасы и кричала: «Смотрите, что они жрут!
Еще очевидцы утверждали, что на балкон вытащили какого-то чиновника в галстуке. По лицу у него размазывали сливочное масло. Эту небольшую победу демонстранты подкрепили призывами к тому, чтобы направить делегацию для переговоров в правительственный штаб к А. Микояну, находившемуся в здании бывшего Кадетского корпуса, а в то время кавалерийских курсов, а также идти к зданию городской милиции и освободить тех людей, которых органы арестовали в ночь с 1-е на 2-е июня. Первая группа безрезультатно провела встречу не с А.
Микояном, а с Ф. А вторая группа ушла к зданию городского отдела милиции. Оставшееся на площади большинство демонстрантов вскоре увидело генерал-майора Олешко с 50 вооруженными автоматчиками, которые оттеснили толпу от здания ГК КПСС и Горисполкома. На все просьбы и требования генерала уйти от здания, митингующие отвечали неодобрительными возгласами и лозунгами. Для прекращения беспорядка автоматчики дали предупредительный залп в воздух.
Толпа отхлынула, но затем вернулась на исходные позиции, так как кто-то крикнул, что их пугают и по живым людям стрелять не будут. Задние ряды, не зная, что происходит впереди, давили на передние и те медленно стали продвигаться к зданию.
Предметом публичного обсуждения события в Новочеркасске впервые стали в конце 1980-х. Официальное расследование началось в июне 1989 года по запросу первого Съезда народных депутатов СССР. В том же году в Новочеркасске силами нескольких журналистов и представителей местной интеллигенции был учрежден Фонд новочеркасской трагедии, поставивший своей целью расследование событий, реабилитацию жертв и выплату соответствующих компенсаций, обнаружение и перезахоронение останков погибших [6]. В 1991 году приговоренные по обвинениям в бандитизме и организации массовых беспорядков были реабилитированы. В последующие годы изменился и сам исторический нарратив: при активном участии непосредственных свидетелей событий некоторые из них участвовали в организации Фонда новочеркасской трагедии случившееся в июне 1962-го превратилось в страницу летописи «народного противостояния» советскому режиму, а в описании происходившего стали доминировать слова «расстрел» и «трагедия».
В 2002 году, к сорокалетию волнений, фонду удалось открыть Музей памяти новочеркасской трагедии 1962 года, экспозиция которого размещалась в двух комнатах. Тем не менее, в общенациональном масштабе события в Новочеркасске остаются одним из белых пятен советской истории: цензура уже не действует, однако эта трагедия так и не вошла в общенациональный исторический дискурс, порой о ней даже не рассказывают в местных школах [7]. Что же касается самого музея, то в 2009 году его коллекция стала частью Государственного музея истории донского казачества [8]. В известном смысле передача коллекции в музей — внутри которого новочеркасский расстрел превратился в часть более широкого исторического повествования, выстроенного вокруг служения казачества Российской империи, — вполне отвечает духу путинской «нормализации» советского прошлого. Радикальная несовместимость разных нарративов, «подкрепляемых» одними и теми же фотографиями снимки, которые первоначально использовались как доказательства антисоветской деятельности участников, впоследствии стали свидетельствами преступлений советского режима , демонстрирует подвижность интерпретаций фотографического материала, но в то же время показывает, что фотоизображения имеют мощный доказательный потенциал, оставаясь неоспоримым «сертификатом присутствия» [9]. В данной статье исследуется специфический тип видения и рассматривания, связанный с любительской фотографией. Нас интересует роль фотографии в сегодняшних представлениях о новочеркасских событиях 1962 года, формирующихся в разных контекстах — от музейных экспозиций до семейных историй.
Это исследование — часть этнографического проекта, посвященного советской семейной фотографии и поколенческой памяти о социализме, проведенного авторами в России в 2005—2008 годах. В ходе проекта мы беседовали с представителями разных поколений 54-х российских семей в пяти регионах страны; каждого собеседника просили прокомментировать фотографии из семейного архива и события, связанные с этими снимками. Нас интересовали не только снимки сами по себе, но и взаимодействие человека с фотографиями, а также те воспоминания, которые они вызывают. В общих чертах нашу работу можно описать так: исследование семейных фотоархивов как технологии памяти. Случай Новочеркасска дает возможность взглянуть на взаимоотношения между фотографией, локальной памятью и травматическим прошлым в условиях, когда семейные воспоминания неразрывно переплетены с воспоминаниями о государственном насилии и общественными дебатами по поводу надлежащих форм сохранения памяти об этих событиях. Несмотря на то, что воспоминания о событиях 1962 года не были основной темой наших интервью, обилие их упоминаний дает богатый материал для размышлений о том, как семейная фотография, это «искусство средней руки» [10] , может использоваться при работе с наследием государственного насилия. В какой мере фотографии «проявляют» воспоминания, не встраивающиеся в существующий официальный исторический дискурс?
Какие интерпретативные рамки используются в комментариях, сопровождающих рассматривание фотографий? Каковы механизмы наделения этих фотографий смыслом, а также передачи этих смыслов от поколения к поколению? Статус новочеркасских «событий» трудноуловим. Можно ли классифицировать их как «травматические» и если да, то для кого? Понятие травмы используется в разных дисциплинарных и междисциплинарных контекстах, а ее определение остается спорным. Изначально травма, понятая как психологическая реакция на внешние события, определялась в психоаналитической традиции как «не полностью пережитое индивидом... В самом деле, как замечает Вольф Канстайнер, распространение аналогии травмы на коллективные феномены, по умолчанию, предполагает существование внутренне единых коллективных субъектов травмы и репрессии — предпосылка, глубоко проблематичная, особенно в отношении разнородных коллективов, лишь малая часть которых непосредственно вовлечена в события, ex post facto определяемые как травматические [12].
В свете сказанного многие ученые выступают за отход от так называемого «натуралистического заблуждения» [13] , то есть от понимания травмы как неотъемлемого атрибута события. Так, Джеффри Александер отказывает травме в самостоятельном существовании и предлагает понимать ее как опосредованный коллективом процесс атрибутирования, при анализе которого следует учитывать процесс активного производства травмы и интерпретации ее разнообразными «группами-носителями» [14]. С точки зрения Александера, о травме можно говорить, только когда она тематизирована «говорящим» для какой-то «аудитории», причем ее смысл находится в постоянном процессе переопределения [15]. То, что не определено как травма в рамках коммуникативного процесса, не может считаться таковой. Однако подобный взгляд на вещи исключает ключевое понятие в определении травмы — существование латентного периода, «необходимого для переваривания травматических событий» [16]. Рассуждая о возможности использования понятия травмы в общественных науках, Джеффри Олик ссылается на работы Яна Ассманна, Пьера Бурдьё, Михаила Бахтина и обосновывает возможность перехода от травмы индивидуальной к коллективной через понятия габитуса и жанра. Олик, вслед за Бурдьё, понимает габитус как набор телесно закрепленных предрасположенностей, определяющих поведение индивида.
В свою очередь жанр понимается им в бахтинских терминах, определяющих диалог как центральный механизм, посредством которого коллективные травмы передаются от поколения к поколению, оставаясь при этом латентными [17]. С этой точки зрения расстрел в Новочеркасске, получивший в публицистике статус коллективной травмы лишь после смены режима, можно рассматривать как феномен, который в советское время сыграл огромную роль в формировании коллективной памяти всего региона посредством габитуальных микропрактик, включающих в себя досужие разговоры, городские слухи и повседневную материальную культуру. В этом широком наборе микропрактик фотография занимает особое место. Многие вызывающие сильные эмоции фотографии можно рассматривать и как репрезентацию травматических событий, и как образы, травматические сами по себе. Джессика Либерман обращается к сходствам в смысловой структуре травмы и фотографии, что позволяет ей сблизить эти понятия [18]. Рассмотрение опыта переживания фотоснимка позволяет ей провести интересные параллели между изучением травмы и фотографии. Исходя из того, что переживание фотографии есть всегда запоздалый опыт, Либерман утверждает, что «фотография, в конечном счете, не является запечатлением события» [19].
Ссылаясь на Ульриха Баэра и Розалинду Краусс, она отделяет переживание фотографии от фотографии как «индексального хранилища реального» и вводит понятие «отсроченного восприятия события» как ключевое для травматической латентности [20]. Зазор между изображением и переживанием — как и зазор между травматическим опытом и травматической памятью — может быть преодолен только посредством интерпретации. Как показывают различные модели рассказа о новочеркасских событиях, фотографии выступают в качестве структурного элемента вне зависимости от модальности самих этих рассказов. Выставка фотографий — пример того, что Джеффри Александер называет «новой системой культурной классификации», где помещенные в соответствующий контекст изображения должны нести общий смысл в доступной форме [21]. Фотографический материал широко используется при ре конструкции рассказа о расстреле демонстрации в Новочеркасске в публичных выступлениях, публикациях и музейных выставках [22]. Тем не менее, пользуясь терминологией Александера, «травматический процесс», необходимый для преобразования деструктивного события в подлинную коллективную травму, не был полностью пройден, поэтому можно оспорить правомерность разговора о событиях в категориях травмы и травматического опыта. Однако, несмотря на то, что место новочеркасского расстрела в общественной памяти города оценивается необъективно и вызывает постоянные споры а может быть, и благодаря этому , события 1962 года не уходят в прошлое и продолжают всплывать в разговорах на совершенно не связанные с ними темы, как мы покажем это ниже.
Эта схема постоянного возвращения указывает на характерные для травматических реакций неспособность забыть равно, как и на «неспособность помнить», что подтверждает тезис Олика: механизмы, задействованные в артикуляции травматического опыта, не исчерпываются институциональным измерением. В этой работе мы рассмотрим те из них, что относятся к фотографии. Фотографии в Музее новочеркасской трагедии — за исключением снимков, сделанных сотрудниками КГБ, — выставлены без указания авторства или дополнительного контекста. Эти снимки — портреты участников событий, сделанные до демонстрации в местном фотоателье, карточки детей, отправленных в детдома после того, как их родители оказались в тюрьме, фотографии из уголовных дел, а также снимки официальных делегаций, посетивших фонд и музей. Краткие подписи поясняют, кто изображен на фото. Музейный «визуальный репортаж» излагает хронологию событий, демонстрирует механизмы властного контроля в СССР и представляет новочеркасский расстрел и его последствия как еще одну страницу в истории ГУЛАГа. Рядом со снимками находится большая карта СССР с красными точками лагерей; каждая точка сопровождается фотографией заключенного.
Карту пересекают черные линии колючей проволоки, а вверху заголовок — «Карта страны — карта ГУЛАГа», — устанавливающий словесное и визуальное равенство между этими двумя понятиями [23].
Расстрел в Новочеркасске (1962 год)
Почему бийский бунт стал предтечей трагических событий в Новочеркасске. Ровно 60 лет назад, 25 июня 1961 года, в Бийске на базарной площади бушевали беспорядки. Центром протеста стал Новочеркасский электровозоремонтный завод (НЭВЗ) имени Буденного, расположенный в 11 км от города. — 2 июня 1962 года в городе Новочеркасске была жестоко подавлена демонстрация протеста рабочих электровозостроительного завода и других горожан, – говорит Миронов. После распада СССР военная прокуратура расследовала дело о новочеркасском расстреле, которое было закрыто в связи со смертью всех фигурантов. — 2 июня 1962 года в городе Новочеркасске была жестоко подавлена демонстрация протеста рабочих электровозостроительного завода и других горожан, – говорит Миронов. документальный фильм Ордена "Знак Почёта" Ростовской киностудии, снят в СССР в 1990 году.
Новочеркасск: июнь 1962 года
Десятки лет сoветская власть скрывала расстрел мирной демонстрации, устроенной в Новочеркасске больше полувека назад. Десятки лет сoветская власть скрывала расстрел мирной демонстрации, устроенной в Новочеркасске больше полувека назад. Горячее лето Новочеркасска 1962-го. «Антисоветский бунт» с портретами Ленина и Сталина, призывавший «Хрущёва — на мясо!». В Новочеркасске проживает около 16 000 молодых заводских рабочих и учащихся техникумов, которые живут в 42 барачных общежитиях, разбросанных по всему городу. Новочеркасский расстрел – такое название получили события 2 июня 1962 года в Новочеркасске, когда рабочие НЭВЗ и примкнувшие к ним горожане устроили забастовку.
Расстрел в Новочеркасске: Хрущёв против рабочих
Звучали требования: послать делегацию на электродный завод, отключить подачу газа с газораспределительной станции, выставить пикеты у заводоуправления, собраться на следующее утро в 5—6 часов и идти в город, чтобы поднять там восстание, захватить банк, телеграф, обратиться с воззванием по всей стране. Единого организационного ядра у бастующих не было. Многие действовали по своей личной инициативе, как они считали правильным. Около 20:00 к зданию заводоуправления подъехали 5 машин и 3 БТРа с солдатами. Боевых патронов они не имели и просто выстроились возле машин. Толпа встретила военных агрессивно, но ограничилась лишь руганью и оскорблениями в их адрес.
Солдаты не предприняли никаких активных действий и через некоторое время погрузились обратно в машины и уехали. Основной их задачей было отвлечь внимание толпы на себя, пока переодетая в гражданское группа спецназовцев и офицеров КГБ вывела запасным входом из здания блокированное руководство во главе с первым секретарём. В течение вечера и ночи митинг продолжался. На разведку несколько раз посылались отдельные небольшие группы военнослужащих, но всех их встречали агрессивно и изгоняли из завода. Военные в столкновения не вступали.
Когда к вечеру стало ясно, что власти не собираются применять никаких мер, было принято решение на следующий день пойти к горкому КПСС в центр города. Танки вошли в заводской двор и стали вытеснять ещё остающихся там, не применяя оружие. Среди собравшихся распространился слух, что несколько человек были задавлены гусеницами, и толпа стала бить тяжёлыми предметами по броне, пытаясь вывести из строя танки. В результате ранения получили несколько солдат. Но двор был очищен от митингующих.
Ввод в город танков был воспринят народом крайне негативно, и ночью стали распространяться листовки, резко осуждающие нынешние власти и Хрущёва лично. Утром Хрущёву была доложена следующая информация: Нежелательные волнения продолжают иметь место в гор. Новочеркасске на электровозном заводе. Примерно к трём часам ночи после введения воинских частей толпу, насчитывающую к тому времени около четырёх тысяч человек, удалось вытеснить с территории завода и постепенно она рассеялась. Завод был взят под военную охрану, в городе установлен комендантский час, 22 зачинщика были задержаны.
За ночь все важные объекты города почта, телеграф, радиоузел, Горисполком и Горком партии, отдел милиции, КГБ и Государственный банк были взяты под охрану, а из Госбанка были вывезены все деньги и ценности. Появление на заводах солдат в больших количествах крайне возмутило многих рабочих, которые отказались работать «под дулом автоматов». Утром многочисленные толпы рабочих собирались во дворах заводов и заставляли иногда силой прекращать работу всех остальных. Опять было заблокировано движение поездов и остановлен состав. Через некоторое время с завода им.
Будённого к центру города двинулась толпа, вначале состоящая из рабочих, но по ходу следования к ней стали присоединяться случайные люди, в том числе и женщины с детьми. Некоторые из демонстрантов несли портреты Ленина [8]. Военные попытались не допустить толпу к центру города, перегородив мост через реку Тузлов несколькими танками, БТРами и машинами, но большая часть людей просто перешла реку вброд, а самые решительные перелезали через технику, пользуясь тем, что военные не препятствовали им в этом. Толпа вышла на центральную улицу Московскую, в конце которой располагались здания горкома партии и горисполкома. Козлова и А.
Узнав, что танки не остановили колонну на мосту, московские «вожди» поспешили удалиться. Все они перебрались в первый военный городок, где располагался временный штаб правительства. Произошло это в тот момент, когда демонстранты были в ста метрах от горкома. Но в стоявших на балконе полетели палки, камни, одновременно из толпы раздавались угрозы.
Больше всего мужчине запомнились звуки выстрелов и ощущение безысходности: пули летели со всех сторон; «каждую секунду казалось, что пуля попадет в голову». Главную площадь Новочеркасска он после тех событий обходил стороной: когда оказывался рядом с ней, рука начинала болеть.
Гражданам СССР это не понравилось. В книге историка Татьяны Бочаровой «Новочеркасск. Кровавый полдень» приводятся фрагменты аналитических записок с цитатами из разговоров в очередях, на вокзалах и заводах, которые делались для КГБ. Шофер из Архангельска жаловался: «Жизнь становится все хуже и хуже. Правильно сделает Кеннеди, если сбросит на Советский Союз атомную бомбу». Старший техник из Москвы недоумевал: «Как же верить теперь нашим официальным заявлениям, если лектор говорил нам о том, что слухи о повышении цен в СССР — враждебная пропаганда, распространяемая Би-би-си, а оказалось, что Би-би-си была права».
Шлифовщик с предприятия в Горьком делал вывод: «Если так будет, надо будет писать плакаты и пойти к обкому партии». Ранним утром 1 июня на цеховой пятиминутке рабочим НЭВЗ в Новочеркасске объявили, что на заводе произошел пересмотр норм выработки и оплаты труда. Зарплата некоторых рабочих из-за этого снизилась на треть. Вскоре к начальнику сталелитейного цеха пришла за разъяснениями группа из двух десятков человек. Пока тот пытался убедить их вернуться к работе, подошел директор завода. Рабочие сразу же начали передавать это высказывание друг другу в материалах уголовного дела 1994 года указано, что речь шла о «пирожках с капустой»; в «Архипелаге ГУЛАГ» Солженицына упоминаются «пирожки с джемом».
Активисты направились в другие цеха, призывая остановить работу и добиваться встречи с руководством обкома партии. Вскоре недовольных было уже несколько сотен. Кто-то связал сторожа и включил заводской гудок. Слесарь Вячеслав Черных потом вспоминал, что в тот момент казалось правильным вести себя так, как учили советские пропагандистские фильмы про стачки. Рабочие разобрали забор и забросали досками рельсы в ста метрах от завода, перерезав железную дорогу, которая шла на юг страны. Когда у баррикады остановился пассажирский поезд, шедший из Саратова в Ростов, рабочие забрались в кабину машиниста и начали жать на гудок паровоза.
На вагонах мелом вывели «Хрущева на мясо! Один из инженеров завода потребовал дать поезду дорогу, но его схватили — звучало даже предложение кинуть недовольного в топку паровоза. Первый день протестов — рабочие перегораживают железную дорогу и вешают на вышку плакат «Мясо, масло, повышение зарплаты! Фрагмент экспозиции музея памяти «Меня беспокоили призывы к захвату госучреждений. Я помнил рассказы участников событий в Венгрии и Грузии В 1956 году в Будапеште и Тбилиси советские войска подавили антиправительственные демонстрации, прим. Я выступил с призывом на следующий день всем идти в город демонстрацией, выработать общие требования».
К полудню на площади у завода собрались около семи тысяч человек. К тому времени Хрущев уже был в курсе ситуации и потребовал от Минобороны и МВД навести порядок в городе. Параллельно с ними в город прибыли десятки сотрудников КГБ — некоторые из них переоделись в гражданское и внедрились в толпу, чтобы выявить инициаторов митинга и сфотографировать их здесь и далее свидетельства военных и сотрудников КГБ приведены по материалам уголовного дела, возбужденного в 1992 году; документы есть в распоряжении «Медузы». У каждого чекиста была своя легенда — например, следователь Александр Дунин должен был выдавать себя за историка. Дунин ходил в толпе и слушал, о чем говорят люди: кто-то жаловался, что лучше бы повышали цены на ковры и телевизоры, чем на еду. Особенно следователю запомнилось выступление Петра Сиуды — тот призывал бастовать мирно и не портить имущество.
Около трех часов дня милиционеры, вооружившись мегафонами, потребовали от протестующих разойтись. В ответ в них начали бросать палки и камни. Успокоить собравшихся с заводского балкона попытался первый секретарь Ростовского обкома КПСС Александр Басов — но в него тоже полетели камни и бутылка с кефиром. Басов скрылся в кабинете администрации завода; митингующие не давали ему выйти и не пускали в здание милиционеров вывести чиновника удалось только вечером, когда на территорию завода проникли несколько десантников; из фильма «Пуля-дура» Документальный фильм о новочеркасских событиях, снятый Глебом Пьяных и показанный на канале НТВ в 2012 году, прим. В какой-то момент к хвосту заблокированного поезда подъехал паровоз и увез состав обратно. Одни рабочие отправились к соседям на электродный завод и завод синтетических продуктов, чтобы уговорить их присоединиться к забастовке.
Другие остались на площади — когда стемнело, здесь развели костры, в них жгли снятые с заводских стен портреты Хрущева и других руководителей СССР. В конце концов люди все же разошлись по домам — последних двадцать протестующих около полуночи разогнали милиционеры. За ночь военные перекрыли мост через Тузлов — на нем выстроились пятнадцать танков и три бронетранспортера. На основных улицах города появились блокпосты, государственные здания газораспределительную станцию, горком КПСС, почту, тюрьму, железную дорогу взяли под охрану. К утру 2 июня под стражей уже находились 22 протестующих. Перед катастрофой Утром на площади у завода снова образовалась толпа — все обсуждали вчерашние события и появившихся за ночь военных.
Почти сразу же собравшиеся прорвали шеренгу солдат, защищавших железную дорогу, и снова преградили путь поезду — тот шел в Баку из Москвы. Около 9 утра Фрол Козлов созвонился с Хрущевым. Первый секретарь потребовал не давать рабочим никаких обещаний и поинтересовался, понравилось ли Козлову его утреннее выступление перед кубинцами. Примерно за час до этого Хрущев на встрече советской и кубинской молодежи долго объяснял причины повышения цен — и заявил, что «враги остаются среди народа». Вскоре митингующие решили отправиться к зданию горкома партии в центре старого города, чтобы добиться ответов от администрации Новочеркасска. К колонне присоединились жители соседних районов, среди них было много детей, в том числе — воспитанников детдомов.
Демонстранты — согласно документам КГБ, их было около пяти тысяч — несли красные флаги и советскую символику, портрет Ленина, а также транспарант с надписью: «Хлеба, мяса, масла». Около 10 утра протестующие подошли к мосту, где стоял блокпост. Руководил солдатами генерал Матвей Шапошников, один из командующих военным округом, в который входил Новочеркасск. В конце 1980-х он рассказывал журналисту Дэвиду Ремнику, что не хотел кровопролития — и приказал своим солдатам и танкистам разрядить автоматы и сдать боеприпасы. Командующий Исса Плиев велел генералу не пропускать людей — на что Шапошников ответил, что не в состоянии сдерживать восемь тысяч человек. Плиев бросил трубку.
Его адъютант вспоминал, как Плиев заявил: «Что мне танкистов учить, как себя защищать, пусть крутят башней». Демонстранты прошли мимо танков, некоторые перелезли прямо через военную технику. Генерал сел в автомобиль и поехал в сторону администрации, понимая, что может произойти катастрофа. Он не успел. Расстрел Горком находился в двухэтажном здании — бывшем атаманском дворце, где в XIX веке останавливались российские императоры. Перед дворцом был разбит сквер, окруженный двухэтажными постройками — в них располагались городская прокуратура, местный комсомол, военные склады и планетарий.
Как вспоминал один из сотрудников КГБ, когда протестующие добрались до площади, никто из чиновников разговаривать с ними не захотел. Через несколько минут партийцы покинули здание через заднюю дверь; когда в горком вошли активисты, предусмотрительно сбежал и сам чекист, спустившись со второго этажа по водосточной трубе. У здания дежурили безоружные военные и дружинники, но они не смогли удержать демонстрантов — двух охранников даже избили, еще одного ранило стеклом от разбившейся двери. Сотрудника прокуратуры, оказавшегося неподалеку, протестующие поймали и попытались выбросить с балкона. Несколько человек попробовали вырвать автомат без обоймы у одного из военных; его сослуживца в этот момент ударили по голове, и он отключился. Как солдат вспоминал уже в 1990-х, когда он очнулся, автомат был при нем; рядом он увидел еще двух военных, лежавших без сознания.
Оказавшись на длинном балконе здания горкома, рабочие объявили, что руководство города сбежало, и запели праздничные песни. Женщина в сарафане обратилась к собравшимся и сказала, что милиционеры избили ее — а сейчас продолжают избивать тех, кого задерживали ночью и утром. После этого около трехсот демонстрантов пошли к городскому управлению милиции — оно находилось там же, где и новочеркасское отделение КГБ, в нескольких сотнях метров от площади. Когда военные отказались пускать толпу внутрь отделения, несколько протестующих попытались перелезть через забор. В ответ раздались предупредительные выстрелы. В отделе милиции сказали, что задержанных внутри нет, — но около 50 человек все равно выломали двери и ворвались в здание.
Они начали теснить военных к лестнице — двое оказались отрезаны от основной группы. У них вырвали автомат — протестующий направил его на солдат. Кто-то из военных сделал предупредительный выстрел в потолок и потребовал бросить оружие; когда демонстрант попытался оттянуть рукоятку затвора, его застрелили. Люди испугались и бросились бежать — солдаты начали стрелять им вслед. Как позже рассказывал один из свидетелей, он видел рядом с участком трех убитых и нескольких раненых; по свидетельствам, приведенным в книге «Новочеркасск. Кровавый полдень», у отделения были убиты пять человек, включая 16-летнего студента техникума.
В него попали еще до прорыва в здание — юноша сидел на дереве, наблюдая за происходящим, и получил пулю из предупредительной очереди. Пока пытавшихся штурмовать участок задерживали, солдаты начали вытеснять протестующих из атаманского дворца обратно на площадь как раз тогда на ней появился Анатолий Жмурин. В сквере находились около тысячи человек — в основном они мирно стояли в тени и переговаривались. Мало кто обратил внимание на предупредительные выстрелы в воздух. Демонстранты начали разбегаться, только когда увидели, что люди падают на землю. Когда один из участников демонстрации пытался уползти с площади, он заметил, как по ней бежит девушка — 15-летняя Валентина Кобелева; она училась в школе неподалеку.
Девушка пришла в сквер, узнав, что там собралось много людей, — и почти сразу, как началась стрельба, почувствовала сильную боль в левой ноге: как будто она «оторвалась». Кобелева упала; к ней подбежал мужчина, подхватил ее на руки и унес с площади. Добежав до скамейки, он положил девушку и перевязал ей ногу шарфиком. Другой мужчина предложил проводить Валентину домой, решив, что в больнице ее ждут неприятности, — но она попросила отвести ее к врачам. Выяснилось, что у школьницы перебит седалищный нерв. Пулю сумели извлечь только через полгода.
Кобелева была не единственным подростком в сквере, где стреляли в людей. Увидел, как мужичок забежал в парикмахерскую в открытую дверь, я за ним. Встал за стену, увидел, что парикмахер ходит и кланяется, и кланяется. Не понял сначала, что произошло. Потом увидел, что она двумя руками держалась за живот и у нее из-под рук расходилось красное пятно. Получается, погибла от случайной пули».
Участвовавший в демонстрации рабочий завода в уголовном деле он указан как Коротков А. Мимо протащили мужчину с окровавленными ногой и спиной. У другого мужчины было прострелено плечо, рука у него висела плетью. Через несколько лет рабочий случайно встретил этого человека — он не захотел вспоминать тот день, прервал разговор и попросил никому не говорить о своем ранении. Один из военных, находившихся на площади, видел, как пуля попала мужчине в голову, и голова от этого «буквально раскололась». По его словам, расстрел продолжался три-четыре минуты; на площади остались лежать около 50 человек.
Когда стрельба прекратилась, наблюдавшие бросились к раненым и убитым. В этот момент с крыш снова начали стрелять. Протестующие около здания горкома в Новочеркасске, 2 июня 1962 года. Фотографии из архива КГБ, фрагмент экспозиции музея памяти жертв расстрела Запах крови Все военные, с которыми позже говорили следователи, утверждали, что им разрешили применять только холостые патроны; никто из них не знал, кто именно стрелял по протестующим. Секретарь ЦК КПСС Александр Шелепин, также находившийся в Новочеркасске, рассказывал, что применять оружие против митингующих требовал Козлов а тысячу человек — «посадить в теплушки и вывезти из города». Шелепин уверял, что действительно звонил первому секретарю — и что без Хрущева Козлов принять решение об использовании оружия просто не смог бы.
Несколько офицеров говорили, что незадолго до расстрела сотрудники КГБ порекомендовали им покинуть площадь. Командиру одного из взводов, охранявших здание, приказали снять посты и вывести солдат во двор — откуда он услышал звуки стрельбы из автоматического оружия. Вместе с протестующими на площади находились почти сто учащихся новочеркасской партшколы — сотрудники КГБ отправили их туда, чтобы успокоить людей. Около полудня чекисты попросили студентов перейти из сквера в подвал здания городской прокуратуры — где уже находились 50 человек, которых отпустили только после расстрела. Один из солдат утверждал, что с крыши здания горкома сыпались пулеметные гильзы. Другой — что после расстрела из здания вышли двое неизвестных военных с ручными пулеметами в руках.
Третий видел, как двое мужчин в гражданском стреляли по паникующим людям из пистолетов. Четвертый — группу из десяти солдат со снайперскими винтовками. После стрельбы на площадь почти сразу приехали грузовые и санитарные машины — как вспоминали военные, они «будто были специально приготовлены»; водитель скорой помощи рассказывал, что им и правда дали указание к полудню подъехать в центр. Неизвестные люди в гражданском забросили в автомобили тела убитых и раненых — и увезли. Как вспоминал свидетель, около луж крови толпились женщины; одна из них опустила в лужу руки и стала умывать лицо, крича, что там есть кровь и ее мужа. На площадь прибыли пожарные машины — они начали из брандспойтов смывать с асфальта кровь, обувь и прочие следы случившегося.
Военных снова вывели из здания и поставили охранять сквер. Один из них в разговоре со следователем вспоминал, что день был жаркий, поэтому «запах крови еще долго удерживался в воздухе». Когда на обед солдатам выдали консервы, многие не смогли есть. Ближе к вечеру в сквере снова стали собираться жители Новочеркасска. Некоторые скандировали имена руководителей страны; другие зашли в здание горкома. Среди них была Валентина Водяницкая — 24-летняя крановщица, работавшая на НЭВЗ в Новочеркасск она переехала вслед за мужем из родной станицы, где работала дояркой; к 1962 году с супругом Водяницкая уже разошлась и жила с сыном в комнате в заводском бараке.
Все предыдущие демонстрации она пропустила: работала на стройке заводского детского сада. Водяницкая мало общалась с коллегами, не знала, что происходит, — и пошла на завод, чтобы выяснить, в чем дело. Там она узнала, что случилось, вскочила на проезжавший мимо грузовик с людьми — и через несколько минут была в центре. Как вспоминает Водяницкая, когда она оказалась в здании горкома, неизвестный генерал предложил ей выйти на балкон и попросить людей разойтись. Над площадью летал вертолет — в толпе считали, что в нем сидит Микоян. Помахав вертолету с балкона, девушка отправилась домой — и вскоре забыла о протестах.
В ее бараке ни митинги, ни расстрел не обсуждали; тем более про них не говорили по радио. К вечеру с площади все разошлись.
Во второй половине дня 1 июня на территорию завода стали приезжать крупные политические деятели. По замыслу они должны были успокоить толпу, но получилось только хуже. Дело в том, что чиновники не могли внятно объяснить причину проблемы и пути выхода из этой ситуации. Вечером 1 июня демонстрацию попытались разогнать силами милиции. Отряд в количестве 200 человек не получил приказа стрелять и в виду явного численного меньшинства по сравнению с демонстрантами очень быстро был выдавлен за пределы завода. Именно это собрание сделало возможным дальнейшие события, поскольку было принято решение о подавление бунта. С этих пор события в Новочеркасске рассматривались исключительно как антисоветский бунт. В город прибывает московская правительственная группа во главе с Микояном и Козловым.
Всего насчитывалось порядка 5000 человек. Помешать движению митингующих должен был генерал-лейтенант Шапошников. Это герой ВОВ, участник битвы на Курской дуге. К 1962 году он занимал пост заместителя командующего Северо-Кавказским ВО. Он получил приказ действовать на свое усмотрение, используя танки. Шапошников отказался использовать армию против мирного населения и позволил демонстрации двигаться дальше. Мы никогда не узнаем истинный мотив: благородство или часть плана, но об этом дальше... Ранее к площади города была доставлена регулярная армия, которая по приказу командующего Северо-Кавказским военным округом открыла огонь по демонстрации, как только рабочие появились на площади. Официально в этот день погибло 24 человека и 70 получили ранения. В дальнейшем по сообщениям Комитета Государственной Безопасности было отмечено, что вечером по невыясненным причинам было убито еще 2 человека В результате открывшийся стрельбы демонстрация была разогнана.
Ее основные участники были арестованы. Разбирательство и дальнейшие аресты длились еще несколько месяцев. Всего на скамье подсудимых оказалась 90 человек, 7 из которых расстреляли. Расстрел рабочих в Новочеркасске в 1962 году Зачем было повышать цены? События в Новочеркасске 1962 года с расстрелом рабочих и демонстрации в других городах СССР не изменили политики партии. Хрущев по-прежнему поддерживал идею увеличения цен для населения. Причина этого кроется в том, что денежная реформа 1961 года провалилась и буквально поставила государство на грань продовольственной катастрофы.
Почти 30 лет молчали о Новочеркасской трагедии 1962 г. Самым трагичным в этом стало то, что родственники погибших людей, не знали, где похоронены или скрыты тела их родных. В пос. Марцево под Таганрогом захоронили 8 чел, на кладбище в пос. Тарасовский — также 8 чел. Только один участник событий 2 июня Л. Шульга умер от ран в больнице и его тело похоронили родственники. Долгие почти 30 лет родственники погибших 2 июня 1962 года в Новочеркасске не знали, где они и как похоронены. Слухов имелось много, но реальность оказалась далекой от многочисленных предположений. Все погибших тайно вывезли из города и тайно похоронены в 3-х различных местах Ростовской области без указания места захоронения. Активисты фонда «Новочеркасская трагедия 1962 года» совместно с военной прокуратурой упорными поисками нашли свидетелей и места захоронения погибших. На окраине г. Таганрога в пос. Марцево были захоронены: П. Вершеник, Ю. Тимофеев, В. Линник, В. Мисетов, А. Грибова, А. Зверева, А. Артющенко, В. Другую группу погребли на заброшенном кладбище в пос. Тарасовский: В. Драчев, М. Шахайлов, К. Келеп, В. Карпенко, Е. Слепкова, В. Гриценко, В. Федорков, В. Под Новошахтинском были похоронены: Г. Терлецкий, В. Ситников, Ф. Лиманцев, В. Ревякин, А. Дьяконов, В. Соловьев, А. Все участники тайных захоронений давали подписку примерно следующего содержания: «Я оперумолномоченный …. В случае нарушения настоящей подписки, я буду привлечен к высшей мере наказания, к расстрелу. Поэтому таким длинным стал путь к открытию мест реального захоронения погибших в Новочеркасской трагедии 2 июня 1962 г. Через несколько лет, а точнее 2 июня 1994г. Новочеркасск проводил в последний путь на городское кладбище 26 одинаковых гроба с останками погибших у здания Новочеркасского Горкома партии и Горисполкома. Долог путь к истине, но новочеркасцы его прошли с достоинством и честью, ежегодно вспоминая на траурных митингах те далекие трагические дни. Несмотря на все запреты и строжайшую тайну вести о Новочеркасской трагедии стали распространяться по стране и проникать на Запад. В Ростове-на-Дону были обнаружены лозунги типа: «Да здравствует Новочеркасское восстание! Но органы работали в полную силу и вскоре о Новочеркасских событиях 1962 г. В основном информацию о Новочеркасских событиях давали в эфир «западные радиоголоса», в т. Процесс длившийся до 20 августа под председательством Л. Смирнова и с участием государственного обвинителя прокурора республики А. Круглова, вынес на глазах у присутствующей городской общественности 7 смертных приговоров, десятки приговоров на длительные сроки заключения от 10 лет и выше и т. Идеологически обработанная «общественность» призывала «Собакам — собачья смерть», «Таких гадов надо изолировать от общества и наказывать самым суровым образом» и т. А затем годы вынужденного молчания. Почти 30-летнее молчание было прервано активными запросами общественности в различные государственные органы СССР и России в начале 1990-х годов. Первый городской митинг новочеркассцев, посвященный памяти жертв событий 1962 г. На месте гибели людей в сквере перед площадью установили памятный знак-камень из белого мрамора с лаконичной надписью: «1962г. Памятный камень освятил священник Михайло-Архангельской церкви о. Олег Добринский. В это же время на НЭВЗе установили мемориальную доску с надписью: «Здесь началось стихийное выступление доведенных до отчаянья рабочих, закончившееся 2 июня 1962 года расстрелом на центральной площади города и последующими репрессиями». В 1994году состоялось перезахоронение жертв Новочеркасской трагедии на городском кладбище. Президент России Б. Ельцин подписал Указ «О дополнительных мерах по реабилитации лиц, репрессированных в связи с участием в событиях в г. Новочеркасске в июне 1962 г. Как все же коньюнктурна история в руках государства, в руках политиков. Если в 1962 г. А фактически на самом деле не было ни того, ни другого. Нормальные люди хотели нормального отношения к себе и своим нуждам. Они хотели понять, чего от них требуют повышением цен и параллельным снижением расценок а значит и заработков. Но им не смогли по человечески объяснить все это и вызвали взрыв накопившихся эмоций, которые переросли в стихийное выступление с требованием — нормальной жизни и ничего более. По сути своей человеческая стихия, доведенная до отчаяния, не может быть советской или антисоветской, демократической или антидемократической. Она может быть только психологической.
Информация о событиях 2 июня 1962 года в Новочеркасске
Зато доступна выпивка и есть привычка драться. Новые горожане везде склонны решать проблемы кулаками. В СССР начала 60-х на это наложились послевоенное сиротство, бытовая неустроенность — до массового строительства «хрущёвок» жили в бараках и коммуналках — и влияние криминальных норм. Слишком много людей прошли лагеря и принесли на волю «блатные понятия». С серьёзным криминалом милиция боролась успешно, но уровень бытового насилия зашкаливал. Хулиганство было массовым и повсеместным. Молодёжь, пролетарии и тем паче люмпены много пили и мало сдерживались. У них были свои представления о социальной справедливости. Авторитет милиции был на низшей точке. То и дело из ниоткуда собиралась толпа, пытающаяся отбивать «несправедливо» задержанных и бить милиционеров. Часто её останавливала лишь стрельба в воздух — а то и на поражение.
Но и это порой приводило не к разгону толпы, а к погромам милицейских участков и даже к убийствам милиционеров. В рабочих городках доходило до захвата улиц хулиганами, творившими что заблагорассудится, пока правоохранители прятались и ждали подкрепления. Что злило советских рабочих? Эту взрывоопасную среду с начала 60-х всё больше злила политика властей. И злило её зачастую совсем не то же, что либеральную интеллигенцию и студентов больших городов. Требования демократии и прав человека пролетариев не занимали. Поначалу люди были готовы мириться со многим, веря, что это принесёт им лучшую жизнь. Вот только с ней как-то не срасталось. Денежная реформа 1961 года сожгла сбережения. Непродуманная децентрализация экономики, кукурузные и целинные эксперименты так и не дали нужных прорывов.
Дезорганизация хозяйства стала приобретать опасные масштабы. С начала 1962 года ужесточились проблемы со снабжением городов продуктами питания. Рабочие руки хлынули из колхозов на заводы и стройки, производство продовольствия не поспевало за ростом городского населения. Ситуацию усугубляли искусственно низкие цены на еду, не покрывавшие даже затрат на её производство. А ведь зарплаты были небольшими — люди не считали цены низкими, никак не связывая их с быстро растущим дефицитом и пустыми полками. В Кремле хорошо понимали, что народу это не понравится, — ситуация становилась опасной. Для спасения экономики было решено повысить цены. С первого июня 1962 года мясо и масло становились дороже сразу на треть. Традиционно объявили, что осуществляется это «по просьбам трудящихся». Трудящиеся, и без того закипавшие от недовольства, ничего такого не просили.
Напротив, как раз накануне решения число обращений к властям с требованиями снизить цены быстро росло. Хуже того, в целях выправить экономический баланс в политбюро решили повысить нормы трудовой выработки при тех же зарплатах. Уж очень низкой была производительность труда — а нарастить её за счёт новых технологий, профессионализма и культуры производства не получалось. Помимо цен и дефицита рабочих возмущал образ жизни и потребление партийно-хозяйственных элит. Откуда у сына главы райкома партии новёхонькая машина — на которую пролетарию надо копить годами? И почему на это наплевать органам, хотя «все знают»? Какое отношение это всё имеет к коммунизму — о котором на собраниях дежурно рассказывают эти же самые зажравшиеся физиономии? Всё чаще тут и там начинались разговоры о пьющей народную кровь «советской буржуазии», которую «развёл Хрущёв». В архивах МВД и КГБ сохранилась масса материалов о том, что по этому поводу говорили рабочие, составлявшие в это время львиную долю привлечённых «за антисоветчину». Количество зафиксированных органами «враждебных проявлений» уже в первом полугодии 1962 года в два-три раза превысило уровень 1961-го.
Страна закипала, и успокоить людей не помогали ни Гагарин , ни Куба, ни всё больше раздражавшая эксцентричность Никиты Сергеевича. Новочеркасский взрыв Объявление о росте цен и норм выработки первого июня 1962 года вызвало глухое раздражение по всей стране, зафиксированное всевидящими «органами». Почти везде дело ограничилось болтовнёй. Максимум — рукописными листовками и попытками создать подпольные организации. Кроме Новочеркасска. Его электровозостроительный завод был проблемным предприятием. Устаревшая материальная база, плохие условия труда, низкие зарплаты. Хорошие работники здесь не задерживались, зато люмпены и бывшие зеки прибивались в количествах. Завод бурлил протестом уже весной 1962 года, пытался бастовать, одной из последних капель стало массовое отравление в одном из цехов. Новочеркасский электровозостроительный завод, 1962 год К маю перебои с питанием в Новочеркасске достигли таких масштабов, что даже купить картошку стало трудно.
Очереди за ней занимали с ночи, кому-то приходилось есть шелуху. Вечером 31 мая рабочим завода сказали, что за те же деньги работать они теперь будут больше.
На электровозостроительном заводе имени Буденного трудились в то время около 12 тысяч человек. Завод-гигант производил мощное впечатление: гудящие станки, могучие краны, сверкающая сварка. Время тогда было непростое. В стране подскочили цены на продукты, а у нас на заводе это совпало еще и со снижением расценок на все виды работ.
По основной массе рабочих хрущевские новшества ударили больно, но меня это мало касалось. Свекровь работала зампредседателя колхоза, и в продуктах мы не нуждались. Так что это была совсем не моя война. Когда 1 июня по заводскому радио прозвучало объявление о снижении расценок на работы, стальцех залихорадило. Директор завода Курочкин произнес ставшую знаменитой оскорбительную фразу: "Не хватает денег на мясо, жрите пирожки с ливером". Рабочие остановили станки, вышли на улицы, перегородили железнодорожные пути и остановили пассажирский поезд Ростов - Саратов.
Но до прямого столкновения в тот день не дошло. А ночью в город пригнали танки. Я не успела зайти в заводские ворота, как они захлопнулись прямо передо мной. Потом считалось так: кто попал на завод, - те законопослушные, а кто оказался за воротами - бунтари. Я сына не узнала Расстрел произошел в полдень. Жара под сорок градусов.
Дворцовая площадь окружена танками. В колонне забастовщиков около пяти тысяч человек. К полудню площадь перед администрацией города заполнена людьми, которые требуют, чтобы к ним вышли на разговор, однако никто не появляется. Потеряв терпение, рабочие прорвались внутрь здания, но кабинеты были пусты, их хозяева так не хотели встречаться с людьми, что выпрыгивали из окон. Первые выстрелы пришлись по кронам деревьев. Пули срезали детей, забравшихся туда, чтобы посмотреть на происходящее.
В дело включились снайперы: стреляли с крыш, потом раздались автоматные очереди. Над майданом повис многоголосый на высочайшей ноте крик. На раскаленном асфальте спекалась кровь. По Новочеркасску ползли слухи, что город собираются затопить или полностью сравнять с землей. Потом начались аресты и судебные расправы. Семь человек были приговорены к расстрелу, 120 - к различным срокам заключения.
У медсанчасти незнакомые люди вырвали из рук ребенка, а меня запихнули в машину. Сын остался на улице, значительно позже я узнала, что он попал в детдом. Мне еще не было страшно, я думала, что разберутся и отпустят. На суде два свидетеля в военной форме утверждали, что женщина, похожая на меня, пыталась нарушить связь, установленную для выступления Анастаса Микояна. Следователи говорили, что будет условный срок, но дали 10 лет. Пять лет Валентина отсидела в Мариинских лагерях под Кемерово, освободилась по амнистии после смещения Хрущева.
Расстрел - финальный акт трагедии, главная причина которой - неумение разговаривать с людьми. Повышение цен вторично Водяницкая хотела снова пойти на НЭВЗ, но не взяли, с большим трудом устроилась на электродный завод. С такими, как я, в городе боялись общаться. Еще в лагерях мне объяснили, что "особых" могут расстрелять в любой момент. Когда везли с этапа на этап, я всякий раз боялась, что вот сегодня поставят к стенке. Мне до сих пор снятся поезда, станции, тупики.
Как были мы меченые, так и остались. Сказали: "Закрывай горелку и иди в колонну". Я и пошел. Меня три раза щелкнули на пленку люди из органов, как я "варежкой торгую" в общей колонне. Молодой ведь, все было интересно. Потом меня взяли, держали в карцере трое суток без допросов.
Днем пристегивали кровать к стене, камеру наполняли по колено водой, приходилось стоять.
Генеральный директор Борис Курочкин о ходе работ ежедневно отчитывался перед Москвой. Выпуск новых электровозов позволил бы нашей стране резко увеличить железнодорожные перевозки.
Именно поэтому правительство в ультимативной форме торопило директора. Замкнутый круг По словам очевидцев, Курочкин был толковым специалистом и жестким руководителем, который не стеснялся говорить в резкой и зачастую оскорбительной манере. В то же время он понимал, что реконструкция в условиях повышения плана привела бы к его срыву, поскольку необходимо было бы демонтировать старые станки и установить новые, а также обучить рабочих.
Поэтому было решено интенсифицировать труд. Проще говоря, выбрали лучших рабочих и поручили им изготовить детали. Скорость выполнения измерили секундомером.
Таким образом, были сверстаны новые расценки. Рабочая среда На заводе им. Буденного трудились самые разные люди.
Среди них было те, кто отсидел за воровство и хулиганство. Процветало пьянство, что, впрочем, было не удивительно. Были и интеллигентные рабочие и инженеры.
Многие из них, будучи командированными, ездили в Москву и видели там совершенно другую жизнь. Безусловно, хрущевская оттепель сказалась на мировоззрении этой части заводского коллектива. Однако и тех, и других объединил квартирный вопрос, тот самый, который по меткому выражению Булкакова, испортил москвичей.
Здесь же, в Новочеркасске, эта проблема обозлила людей до крайне степени.
На мой взгляд, лишь тем, кто пытается возродить партию конституционных демократов кадетов под любым другим, но «демократическим» наименованием: «национально-демократическая партия»,… «народно-демократический фронт» и т. Но это уже другая тема… Земченко Н.
Это не миновало события 2 июня 1962 года в Новочеркасске. Публикация статьи, которая в основном объективно описывает ход событий, на наш взгляд, своевременна и полезна. Полезна потому, что она отбрасывает всевозможные сплетни и догадки.
И еще потому, что во времена гласности люди должны знать правду, уметь извлекать уроки из прошлого какими бы они горькими не были. Об этих событиях заговорили на первом съезде Народных депутатов. Статья построена на рассказах очевидцев.
Я тоже очевидец. Но есть одна особенность психологического порядка — люди, видящие один и тот же факт, рассказывают о нем по-разному. С позиции моего видения «Комсомолка» правильно описала обстановку, в условиях которой начались беспорядки на электровозостроительном заводе: а тяжелое продовольственное положение в городе; б повышение норм выработки и снижение расценок рабочим завода совпало по времени с правительственным решением о повышении розничных цен на молоко и мясо и на молочные и мясные изделия; в бестактность руководства в особенности администрации завода, а равно городского и областного партийного руководства.
Не получилось диалога с рабочими и у членов Президиума ЦК Ф. Козлова и А. Я видел и слышал, как митингующие просили придти к ним на митинг, который проходил перед зданием ГК партии, и выслушать их просьбы.
Они говорили, что мы не хулиганы, что мы ничего плохого не сделаем, мы только хотим, чтобы они выслушали нас. Они выделили группу в семь человек, которая должна была пойти в здание милиции и передать Козлову и Микояну эту просьбу. На самом деле они находились, как мне рассказывали, в расположении зданий ККУКСов — насколько это верно — не знаю.
Они также просили, чтобы их связали по телефону с Ворошиловым К. Все эти просьбы сводились к тому, чтобы передать в Москву, правительству объяснение, почему они митингуют и чего хотят. Ничего этого сделано не было… Все эти и другие факты в статье освещены правильно.
Однако статья, претендующая на правду, как-то вскользь, невыразительно коснулась ее второй стороны — недовольством рабочих воспользовались хулиганствующие элементы, бродяги и заинтересованные провокаторы, которым не по душе была реформаторская деятельность Хрущева. Факт этот очевидный, реальный, но в статье о нем говорится как-то мимоходом, как о явлении второстепенном, хотя провокации и были, откуда-то «…полетели вдруг пустые бутылки… зазвучали крики «бей всех, кто в чистом». Надо еще к этому добавить: погромы в здании горкома партии.
А кто стоял на балконах горкома, с которых выступали митингующие? Кроме рабочих активистов красовались: продавец красок для хлопчатобумажной и шерстяной ткани, сбывавший свою продукцию по 20-30 коп. Выручку тут же пропивал и мертвецки пьяным валялся возле своего фанерного чемодана; средних лет женщина без ступеней обеих ног, которая постоянно сидела у входа в Азовский рынок с двухлетней девочкой, попрошайничала милостыню…».
А это кто? А вон тот, здоровый, чей? Это не наши.
Это чьи-то чужие. Чего им там надо?
Расстрелы мирных демонстраций в СССР
Рабочие вышли на территорию завода, заполнили площадь возле заводоуправления. Площадь не вмещала всех бастующих. Чтобы привлечь к своему бедственному положению внимание Москвы, был остановлен поезд «Саратов-Ростов», что перекрыло все движение на этом участке. Обстановка накалялась. По инициативе слесаря завода В. Черных его товарищ, цеховой художник В. Коротеев написал плакаты: «Мясо, масло, повышение зарплаты», «Нам нужны квартиры», которые они вынесли из завода и укрепили на одной из опор электрифицируемой в ту пору железной дороги. На тепловозе пассажирского поезда кто-то написал: «Хрущева на мясо». Последний лозунг появился и в других местах.
К заводскому гудку присоединился и гудок тепловоза. Рабочие второй и третьей смены, жители поселка стали стекаться на площадь. Первая попытка призвать к порядку была сделана дружинниками, однако это ничего не дало, и они ретировались, сняв повязки дружинников. Со стороны же вышестоящих лиц пока никаких заявлений сделано не было. Они даже не пытались вести переговоры. Примерно в полдень в массе забастовщиков пронеслось: «Милиция приехала! На машинах со стороны города Шахты видимо власть боялась, что и милиция выйдет из под их контроля прибыли около сотни милиционеров. Они стали в шеренгу по двое, но, увидев надвигающуюся на них толпу, моментально рассыпались.
Они догоняли привезшие их машины и на ходу забирались в кузов. Но рабочие не тронули и двух милиционеров, не успевших убежать. Они лишь «выпроводили с напутствием, чтобы милиция не совала нос к забастовщикам». Позже отдельные части этого взвода в штатском совместно с КГБ были внедрены в толпу для проведения скрытой съемки. Очевидцы упоминают «буквально ворохи фотоснимков, на которых были зафиксированы тысячи участников забастовки». Власти, озабоченные проблемой, принимали попытку спровоцировать забастовщиков. В тот день выдалась безоблачная жаркая погода, всех одолевала жажда. И в этот момент к площади подъехала грузовая машина, доверху груженая ящиками с ситро.
Раздались отдельные выкрики, но здравый смысл победил. Провокация не удалась. Отрицательной чертой многих находившихся здесь было то, что они находились в нетрезвом состоянии. Многие из них немного выпили перед работой, а кто-то с горя. Отмечены из выступления с импровизированных трибун. Когда к концу дня к месту забастовки прибыли первые отряды воинских подразделений Новочеркасского гарнизона они были без оружия , они, приблизившись к массе людей, моментально поглощались массой. Забастовщики и солдаты братались, обнимались, целовались. Да-да, именно целовались.
Офицерам с трудом удавалось извлекать солдат из массы людей и уводить их от забастовщиков. Через некоторое время с балкона строящегося крыла заводоуправления пытался выступить первый секретарь Ростовского обкома КПСС Басов, окруженный чиновниками. Однако рабочих оскорбила его трусливость, недоверие, то, что с ними не хотят говорить на равных, и они с криками встретили его появление. Затем в него полетели камни и он ретировался. Позже на площади появились бронетранспортеры с офицерами, однако сила толпы была настолько велика что «офицерье в буквальном смысле слова почувствовало силу, мощь рабочих рук». Их бронетранспортеры раскачивались рабочими с поразительной легкостью из стороны в сторону. Жалко было смотреть, как полковники и майоры болтались на сиденьях в бронетранспортерах, не в состоянии удержать на своих физиономиях выдержку. Растерянность и страх на их лицах свидетельствовали, что им не под силу пресечь гнев рабочих.
Бронетранспортеры уехали. Властями пока не было предпринято никакой попытки «задавить» восстание, они лишь пытались припугнуть людей своей силой и мощью сначала милиция, затем воинские подразделения, БТР-ы…. На козырьке подземного перехода организовалась импровизированная трибуна. Оттуда среди прочих выступал П. Сиуда с предложением отправиться на следующий день в город и выставить свои требования. Второй день. Массовые беспорядки. Расстрел рабочих Явившись к заводу на следующий день, рабочие были поражены: железная дорога вдоль завода, завод были оцеплены вооруженными автоматами солдатами.
Возле завода и около станции Локомотивстрой стояли танки. Как выяснилось, войска были введены в 12 часов ночи. От них поступило требование выйти на работу, однако со стороны рабочих поступил ответ: пусть работает армия, которая захватила завод. Пришли рабочие не только первой смены, но и второй и третьей, члены их семей, жители поселка. Несмотря на требования не собираться в группы, рабочие все же собирались небольшими кучками. Всюду слышалось недовольство. Постепенно собралась толпа в несколько тысяч человек. Среди них были и рабочие других заводов.
Вспомнились вчерашние призывы к демонстрации. Путь до города был не близок. По пути в колонну вливались рабочие Нефтемаш-а, электродного, других мелких предприятий. В колоннах появились красные знамена, портреты Ленина. Демонстранты пели революционные песни.
Гапоновщина Если абстрагироваться от конкретных и понятных субъектов — народ, власть, Хрущёв, партноменклатура и прочих, и посмотреть на течение событий как бы сверху, с позиции субъекта, управляющего ходом социальных процессов, то можно увидеть такую картину. События в Новочеркасске произошли не позже и не раньше, чем это было нужно тем, кто занимался разворотом огромной страны с социалистического пути. После начала «хрущёвских» реформ негодование народных масс набирало обороты, и если бы это продолжалось и дальше, то последствия были бы непредсказуемы. Народ мог снести существующий режим, и все труды троцкистов-антисталинцев пошли бы прахом. Если бы события, подобные новочеркасским произошли раньше, то они не вызвали бы такого резонанса, и народный гнев продолжил бы набирать обороты.
А если позже, то это могло стать спусковым механизмом для народного бунта. Расстрел произошёл как раз тогда, когда это позволило пар народного негодования выпустить в свисток, и в то же время остудить горячие головы, которые ещё не успели перегреться. В нашей истории есть аналогия этим событиям — это путч и ГКЧП в августе 1991 года. Похоже, тогда тоже зрел бунт правда, «сверху» против антигосударственной политики Горбачёва и его команды. И кто-то способствовал тому, чтобы путч стартовал раньше времени, когда он был ещё не до конца готов, что и повлияло на ту лёгкость, с которой он был подавлен. Эти размышления приводят к выводу, что существовали силы, которые подстрекали участников событий к действиям. Не имея доступа к архивам, сложно их персонифицировать, но похоже, что так и было. Кто-то действовал открыто, кого-то использовали втёмную, но отчётливо видна рука «кукловода». Были ли это люди из наших, либо западных спецслужб, не важно. Важно то, что выявлен управляемый процесс «слива» огромной страны, которую после убийства И.
Сталина сначала развернули, а потом поставили в отстой в застой , чтобы затем раздробить на несколько сувенирных государств в 90-х и попытаться уничтожить. Связанные одной кровью Вернёмся к событиям. Призывы к забастовкам и бунтам раздавались везде. Микоян и Ф. Козлов , тем самым ответственность легла непосредственно на высшее руководство страны, а не на местные власти, военных, КГБ или милицию. Пока к решению «вопроса» не подключались высшие партийные инстанции, военные в первый день беспорядков действовали, по оценке зам. Во второй день событий в Новочеркасске, по словам очевидцев, делегатам от бастующих всё же удалось встретится с Ф. Козловым, но их никто не воспринимал всерьёз. Встреча закончилась безрезультатно, Козлов сказал им идти и успокоить толпу. Власть всем своим видом и действиями показывала, что она не остановится ни перед чем, но при всём этом она была напугана.
Встреча кремлёвских представителей с народом имела скорее символическое, чем практическое значение. Есть мнение, что члены ЦК КПСС увидели в забастовщиках очевидные симптомы начавшейся самоорганизации, вероятно, это могло подвигнуть «московских вождей» воспользоваться санкцией Хрущёва на применение оружия, не очень задумываясь о правомерности своих действий в отношении безоружной толпы. It was the first time in history an American jazz band had played to a Soviet audience under official auspices. Далее власть занималась сплошными подтасовками. Выступление по радио Козлова было выстроено умело. Он смог выйти из тупиковой ситуации, обвинив в беспорядках неких «хулиганствующих элементов», которых он отделил от большинства жителей города. Так же он умело использовал факт встречи с «группой представителей», сообщив о том, что именно они попросили о наведении порядков на предприятиях и в городе, что расстрел толпы был чуть ли не инициатива рабочей делегации. Пообещал разобраться с нормированием труда. Козлов и А. Микоян — главные «фигуранты» этого «дела», представители группы Н.
Хрущёва, верные его соратники. Не исполнить волю вождя они не могли. Анастас Микоян типичный приспособленец, начал свою карьеру при Ленине, закончил при Брежневе. С легкостью отказывался от прежних союзников и вступал в новые ряды. Про него шутили: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». Умело приспосабливаясь к действующей власти Микоян просуществовал в ней до 1965 года, а умер в 1978 году. Фрол Козлов — несостоявшийся преемник Хрущёва, об этом ни раз говорил сам Хрущёв. В своих воспоминаниях партийные работники отзывались о нём по-разному. Он всегда и во всём поддерживал своего «хозяина», за что тот продвигал его по карьерной лестнице. Практически вся власть была в его руках.
На любимцев Хрущёва он не нападал. Остальным членам Президиума ЦК такое его положение не нравилось, тем более что, владея разными ведомствами, он мог в любой момент «подсидеть» другого члена Президиума ЦК. Но состояние его здоровья не дало осуществиться планам Хрущёва. Как повлиял расстрел на ход исторических событий? Стали ли эти непростые события некой границей, «водоразделом», после которых произошли кардинальные изменения в социальных процессах? Думаем, что — да! Представим себе некий собирательный образ советского человека того времени. Что он чувствовал тогда, что было ему памятно в те годы? Недавно закончилась война, которую выиграл весь народ, и простые люди у станка и в поле, и управленцы различных уровней, которые можно условно объединить словом «власть». Все они работали в едином порыве, действовали на одну цель, их движение было сонаправленным.
После Победы это единое движение продолжилось. Шло восстановление страны, и параллельно шло улучшение жизни всех без исключения. Это выражалось в ежегодном снижении цен, в росте зарплат. Люди реально видели, что и простые работяги, и власть — за одно. Но после прихода Н. Хрущёва многое изменилось. И ежегодного снижения цен не стало, и денежная реформа 1961 года не улучшила положения простого народа. И нормы выработки кое-где стали увеличивать, хотя раньше за перевыполнение платили премию. Думаем, полного понимания происходящих процессов в народе не было, но было понимание, что что-то не так, куда-то не туда ведёт Партия, как-то разошлись интересы народа и власти. И тогда ещё были некоторые надежды, что всё ещё можно изменить, власть одумается, услышит народ, поймёт, что она заблуждается.
Но вот произошло событие, власть приказала армии открыть огонь по своим.
То ли он попытался воспользоваться им как дубиной, то ли попробовал оттянуть затвор — но именно этот эпизод и стал поводом для страшной команды «Открыть огонь! Автоматные очереди ударили в толпу. Первые предупредительные выстрелы, сделанные поверх голов, пришлись по забравшимся на ветви деревьев, среди которых было немало детей. Затем огонь перенесли на демонстрантов. Люди в ужасе ринулись с площади, оставляя за собой убитых и раненых. Отдавший приказ майор вышел во двор, встал ногами в лужу крови и застрелился.
Кадр из сериала «Однажды в Ростове» Тем временем была арестована делегация, посланная к прибывшим в город представителям советского правительства. Микоян выступил по радио, а войска начали планомерную «зачистку» центральной площади и прилегающих к ней улиц. Вечером в городе был объявлен комендантский час. К 4 июня волнения в Новочеркасске были окончательно подавлены. Точное число жертв неизвестно до сих пор. Погибших хоронили тайно, в ямах и на сельских кладбищах вокруг Новочеркасска, не оповещая родственников. По данным КГБ всего было около 27 погибших и 87 раненых, свидетели говорят о 50 трупах только у горотдела милиции.
Уже через несколько дней начались аресты. Над «Новочеркасским делом» трудилась прибывшая в город бригада из 27 следователей КГБ. По итогам их работы семеро «зачинщиков» были приговорены к смертной казни, ещё 110 были осуждены как участники массовых беспорядков на сроки заключения до 10 лет. Расстреляные по делу о массовых беспорядках в Новочеркасске Но в этот момент власть поняла главное — «крутить гайки» и «затягивать пояса» до бесконечности не получится, времена уже не те. Никаких средств для относительно мирного подавления массовых беспорядков у неё не было. Так что единственным средством оставались войска, которые могли только стрелять в воздух или на поражение. А войсками всё еще командовали прошедшие войну офицеры, у которых хватило бы смелости отказаться выполнять такой приказ.
Эпизод с Матвеем Шапошниковым многих напугал и заставил задуматься. В отношении самого Новочеркасска меры приняли практически сразу. В первые дни после трагедии на заседаниях Политбюро ещё обсуждался вопрос о высылке чуть ли не половины жителей города, но вместо этого решили увеличить темпы строительства жилья и снизить цены в магазинах, правда нормы выработки по-прежнему остались завышенными. Для всей остальной страны перемены начались уже после нового бунта — на сей раз не рядовых граждан, а высокопоставленной советской бюрократии, которая свергла Хрущёва. Семичастный На его место пришёл уступчивый, предпочитавший договариваться, а не ломать хребты Брежнев, который повёл уже совсем иную социальную политику. Началу новой эпохи способствовало открытие нефтяных полей в Западной Сибири. Когда уже выросшие представители трёх последних поколений советских детей говорят о счастливой и безоблачной жизни в СССР, они вспоминают именно об этом времени.
Но стала бы советская бюрократия так легко делиться нефтедолларом, если бы не события в Новочеркасске и других городах? Если бы не тысячи безымянных, шагавших грудью на колючую проволоку и милицейские пули, посаженных на долгие сроки и расстрелянных за подстрекательство к массовым беспорядкам? Кто знает, а у истории точно не бывает сослагательного наклонения. За счастливое, устремлённое ввысь советское детство было заплачено кровью рабочих Новочеркасска и других участников массовых выступлений времён «оттепели».
К вечеру появляется подкрепление, но особых действий всё же не предпринимается — заложников из начальства выводят из заводоуправления переодетые военные. Всё самое трагическое происходит 2 июня, хотя ночь и утро тоже выдались неспокойными захват пьяными газораспределительной станции с попыткой отключения газоснабжения, остановка ещё одного поезда, появление бронетехники — предполагалось «устрашающее воздействие» Опять собралась демонстрация, решив идти к центру города. Через бронемашины, перекрывшие мост, запросто перелезали, а то и переходили местную реку вброд.
По дороге к заводским, присоединялись все подряд и, дойдя до горкома и горисполкома, уже невозможно было определить, кто в толпе «есть ху». Часть протестующих взломали административные здания, заняли балкон, откуда выступил, например, некто Зайцев приезжий из другой области для закупки краски, но пропивший казённые деньги с кличем «завладеть оружием». Ранее судимая женщина-сторож призвала «штурмовать милицию». Соответственно, отсутствовал какой-то единый приказ «открыть огонь», наоборот, неоднократно зафиксированы требования военных «не допустить крайних мер». При деблокаде здания горисполкома заключение прокурорской экспертизы 1991 года у нескольких солдат вырвали из рук автоматы за утерю оружия — трибунал и прозвучала команда — стрелять поверх голов. От залпа народ отхлынул, но нашлись бодрячки: «Не бойтесь, холостые». Люди опять пошли напролом, стараясь разоружить военнослужащих, тут-то и началась беспорядочная пальба, которую пытался остановить командир, но кто б сразу услышал в той суматохе.
Примерно та же ситуация сложилась в горотделе милиции после захвата мятежниками первого этажа, когда у рядового отняли автомат и направили на его товарищей, забыв снять с предохранителя. В ответ — очередь, зацепившая четверых. У другого здания — Госбанка стреляли исключительно в воздух, несмотря на кровавые драки по периметру с пострадавшими и ранеными с обеих сторон. Если бы «антисоветский бунт», осознанно «давили силой оружия» потом скажут и про «гусеницы танков», и про «трассирующие и разрывные пули» , то вряд ли кто-либо собрался на третий день — 3 июня. Или патронов не хватило? Или танки застряли? Но к полудню у здания горисполкома опять набралось несколько сотен человек, требовавших освободить задержанных.
Хрущёва — на мясо. Как в Новочеркасске рабочих расстреливали
жителей Новочеркасска, возмущённых своим. В первый день лета 1962 года рабочие крупнейшего не только в Новочеркасске, но и во всей стране электровозостроительного завода. 14-20 августа в Новочеркасске под большой охраной милиции и войск МВД проходил показательный "открытый" суд над "зачинщиками массовых беспорядков".
Хроника пикирующего Новочеркасска
«Новочеркасский расстрел» (также Новочеркасский бунт) — название исторических событий, произошедших в городе Новочеркасск Ростовской области РСФСР 1–3 июня 1962 года в. Новочеркасский расстрел название событий в Новочеркасске (Ростовская область), происшедших 1 2 июня 1962 года в результате забастовки рабочих Новочеркасского. В выступлениях из толпы прозвучали призывы следовать к горотделу милиции с целью освободить задержанных 1 июня рабочих НЭВЗа. В Новочеркасске создан фонд поддержки участников Новочеркасской трагедии. Он так и называется «Новочеркасская трагедия». В тот же день – уже после неудачных выступлений руководителей завода – участники бунта начали погромы и перекрыли железную дорогу, преградив путь пассажирскому поезду. 60 лет назад произошёл расстрел демонстрации в Новочеркасске все новостные обзоры на сегодня на на