"Двадцать лет проработал я шахтёром под Донецком. Наша угольная шахта имени Скочинского на тот момент была самой глубокой в мире – 1200 метров. По данным , во время войны средняя заработная плата составляла около 400 руб. в месяц, в 1945 г. – 442 руб. Сталин тогда получал 2 тыс. руб., что равно премии за одну бомбу на Берлин. В связи с таким положением перед экономистами встали два вопроса: а) Можно ли утверждать, что известный тезис Сталина об относительной стабильности рынков в период общего кризиса капитализма, высказанный до второй мировой войны, – все еще остается в силе? На зарплату в 900 рублей можно было купить 300 килограммов белого хлеба, около 75 килограммов говядины, 300 литров молока, 39 бутылок водки, 4 пары обуви.
Сталинские шахтеры, о которых не писали в газетах
Больше всех по стране получают шахтёры Чукотки, где средний размер зарплаты горняков составляет около 90 тысяч рублей, а в Ростовской области средний заработок шахтёра находится на более скромной отметке — всего лишь 20 тысяч рублей. "Двадцать лет проработал я шахтёром под Донецком. Наша угольная шахта имени Скочинского на тот момент была самой глубокой в мире – 1200 метров. без задержек и воплей: "Откуда взять денег!" - возвращаются в виде зарплаты работникам в соответствии с затратами их труда.
И.В.Сталин “ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛИЗМА В СССР”. 1952 год
А раз он расстреливал людей и отправлял их в лагеря, значит он не мог заботиться о народе, радеть за простых трудящихся. Мол, несовместимые это вещи. Суровый товарищ Сталин Но это глубочайшее заблуждение. Да, Сталин был строгим, суровым, порой даже жестоким, вот только эти качества характера в нем совершенно естественно и гармонично сочетались с заботой о людях. В этом весь Сталин: он был суров, но справедлив. Его приемный сын Артем Сергеев в своей книге «Беседы о Сталине» приводит несколько характерных случаев, которые демонстрируют симбиоз этих, многим кажущихся несопоставимыми, качеств: Примерно в 1948 году мы с Василием, он был тогда командующим, сидели в Зубалово. Звонок по ВЧ: сообщили о катастрофе бомбардировщика ИЛ-28.
Экипаж из 3 человек погиб. В авиации катастрофы, увы, неизбежны. Василий позвонил отцу, доложил. Слышу, как он отвечает: «Всё сделаем, всё сделаем, как надо. Я обо всём распоряжусь и проверю исполнение». И мне говорит: «Отец сказал, что самолёт мы новый сделаем, а там были люди, у лётчиков семьи, имей в виду».
Василий добавил, что нужно всё сделать, потому что отец обязательно поинтересуется исполнением. Его отец был очень внимателен к людям и сразу сказал, что прежде всего надо позаботиться о семьях погибших. Корреспондент: А насколько вообще Сталин интересовался бытом и его устройством?.. Вот так, сразу, распорядился позаботиться о семьях лётчиков, погибших в катастрофе. Он понимал, что человек живёт не в безвоздушном пространстве, ему надо где-то жить, что-то есть? Не говоря о масштабных действиях правительства в области социальной политики, в том числе строительства жилья взять хоть «сталинские дома» , но возьмите простую вещь.
С марта 1935 года Иван начал работать на немецком фрезерном станке "Фриц Вернер", дотошно анализируя технологический процесс. В итоге он нашёл решение, как увеличить количество изготовляемых деталей в 3-4 раза, не теряя их качества. Он обрабатывая детали одновременно двумя фрезами, увеличивал скорость подачи и резания металла. Ткачиха Дуся Виноградова - символ нового советского человека.
Со своей сменщицей Марусей Виноградовой в мае 1935 года они установили всесоюзный рекорд - стали обслуживать 70 автоматических станков вместо 16. В текстильной промышленности движение получило широкий отклик у работниц. Железнодорожник Пётр Кривонос. На железной дороге появились его последователи - кривоносовцы.
Поездной диспетчер Клавдия Королёва, лауреат Сталинской премии третьей степени. В 1947 году она организовала работу по уплотнённому графику оборота локомотивов на железнодорожном транспорте. А в 1951 году Королёва додумалась до пропуска тяжеловесных грузовых поездов по постоянному расписанию. И этот метод нашёл широкое применение на сети железных дорог СССР.
Перетяжчик обуви Николай Сметанин работал на ленинградской фабрике "Скороход". Чтобы прийти к такому результату, Николай отработал до мельчайших деталей каждое движение. Итог - 21 сентября 1935 года он сработал 1400 пар обуви, между прочим, это был мировой рекорд, советский обувщик обогнал знаменитую чехословацкую фирмы "Бати". Бригадир женской тракторной бригады Паша Ангелина.
Дважды Герой Социалистического Труда, символом технически образованной советской работницы, её бригада намного перевыполняла план.
Предприятие брало на себя часть ответственности за воспитание детей рабочих, тем самым освобождая время женщин для работы на производстве. Безусловно и до, и после реформы 1965 г. Обычной практикой было закрепление за ведомствами социальных объектов, построенных на средства из общего государственного бюджета. В данной статье рассматривается именно ситуация в промышленности, где предприятия имели большие возможности для строительства ведомственных объектов. Соответственно, тенденция выстраивания вертикальных социальных связей здесь была особенно сильна.
После косыгинской реформы на промышленных предприятиях окончательно оформилась смычка между руководством и рабочим коллективом. Как верно отмечают исследователи Ю. Ольсевич и П. Грегори: «…до реформы косыгинской — прим. В результате же реформы и директор, и работник мыслили уже категориями «мы» то есть трудовой коллектив предприятия и «они» то есть Госплан, министерство, другие предприятия » [187]. В результате расширения фондов потребления отдельного предприятия, рабочий привязывался всей своей жизнью к заводу: его дети ходили в школу, которую построил завод, он сам отдыхал в санатории, построенном опять же заводом.
Его связь со всем обществом ослаблялась, замещаясь встроенностью в систему производства и распределения благ отдельного предприятия. Все это находило отражение в официальных лозунгах, которые распространялись на заводах: «Завод — мой дом», «Завод — моя гордость». Исследовательница Т. Сидорина называет это явление «социалистическим корпоративизмом» [188] , хотя на мой взгляд, корректнее говорить о «советском корпоративизме», так как вопрос был ли построен социализм в СССР крайне дискуссионный. Для справедливости стоит сказать, что указанная привязка рабочего к заводу не была абсолютной. В значительной степени она базировалась на получении ведомственной квартиры.
К середине 1980-х гг. Поэтому, по словам одного из советских директоров, некоторые заводы превратились в «машины для перекачивания жилья» [189]. Это стало причиной того, что при найме новых людей руководство предприятия часто ставило перед ними условие отработать определенное количество лет для получения квартиры. Если рабочий увольнялся раньше срока, то он автоматически он снимался с очереди на жилье. Интересно, что проблема заводского патриотизма, вредящего общему плановому хозяйству, получила осмысление в советском кинематографе. В 1974 г.
В нем Потапов, бригадир одной из бригад строительного треста, вместе с коллективом отказывается от премий по той причине, что она была получена за перевыполнение заниженного плана. Борьба против получения незаслуженной премии становится для Потапова лишь поводом для раскрытия общей бесхозяйственности, которая царит на стройке. Предложение бригадира отказаться от премии приводит к расколу управленческого звена предприятия: секретарь парткома, ведущий экономист поддерживают Потапова в противовес управляющему треста, начальнику планового отдела, одному из бригадиров. Положительный конец, то есть отказ от премии со стороны всего коллектива треста, стал возможным именно благодаря тому, что секретарь парткома поддерживает предложение Потапова, произнося знаковую фразу: «Мы — члены Коммунистической партии Советского Союза, а не члены партии треста номер сто один! Такой партии нет» в пьесе Гельмана добавляется: «…и никогда не будет!.. Афиша художественного фильма «Премия» В самой пьесе интересно отражен раскол внутри рабочих: одна часть стремится вникнуть в производство и с карандашом в руках осуществлять учет всех ресурсов и трат, а другая — полностью перекладывает руководство на плечи администрации, довольствуясь отговоркой: «От рабочих ничего не зависит».
Гельман усматривает в низовой инициативе рабочих ту силу, которая способна изменить ситуацию на стройке: «…Потаповых будет с каждым днем все больше и больше... Безусловно, в советской реальности 1960-70-х гг. Проблема заключалась в том, что они составляли исключение, подавляющее большинство действовало пассивно и было заинтересовано лишь в получении зарплаты и премии. Один из рабочих московского завода «Серп и молот» В. Коптев писал в статье в газете «Московские новости» в 1987 гг. Нам навязывали план, а мы принимали это как должное, когда его корректировали — мы не возражали, поскольку получали премии за выполнение облегченного плана.
Бюрократ платил нам за спокойную жизнь не столько деньгами, сколько словами. Он нас хвалил и прославлял наш трудовой героизм. Слава и деньги вели к самообольщению. Лесть гасила раздражение» [192]. Мысли Коптева подтверждаются данными известного исследования Ядова В. В результате изучения трудовой деятельности молодых ленинградских рабочих в начале 1960-х гг.
Очевидно, что если больше половины молодых рабочих без большого опыта перевыполняло план, то «техническое обоснование производственных норм не поспевало за реальными возможностями обычного рабочего т. Ядов, один за авторов исследования, уже во втором издании книги поделился личными воспоминаниями о работе в 1952-53 гг. После пары месяцев работы на станке, он стал перевыполнять норму, на что ему рабочие с большим опытом заявили: «"Ты, парень, дурака-то не валяй. Если ученик токаря так работает, то мы что, все — халтурщики? Норму же пересмотрят, да еще и досрочно. Имей это в виду".
Разумеется, новичек быстро понял, что здесь требуется. Работал как мог достаточно интенсивно. Для сильно пьющих и прогульщиков этот метод гарантировал неприкосновенность по части критики за невыполнение норм. Аналогично и по цеху «задел» на будущее. В конце месяца на складе готовой продукции завода всегда оставалась не сданная продукция как задел на перевыполнение плана. В следующий месяц и главное — за квартал квартальные премии были значительны » [195].
Советский авиаконструктор О. Антонов в своей книге «Для всех и для себя» обозначил противоречия советского планирования дилеммой: план или совесть? Подобная практика, повторяющаяся десятилетиями, привела к массовому разочарованию советских людей в социалистической парадигме, что неизбежным образом выразилось в росте потребительских настроений: нам на парткоме будут рассказывать про светлое коммунистическое будущее и очередной съезд КПСС, а я тем временем буду размышлять, как поскорей уйти с собрания, чтобы занять очередь за югославскими сапогами, которые «выбросили» в продажу. Было бы неправильно упомянуть лишь отрицательные последствия промышленного патернализма [197]. Разветвленные социальные фонды предприятия позволили улучшить условия жизни миллионов людей, они реальным образом сплачивали рабочий коллектив, так как создавали возможность проведения общего досуга. При заводах организовывались кружки и секции.
Спортивные сборные от предприятий участвовали во всесоюзных соревнованиях. Рабочий коллектив на предприятии стремился выполнять роль большой семьи. Коллектив контролировал не только производственную деятельность работника, но и мог активно вмешиваться в его личную жизнь. Обычно это было связано с пьянством, разрывом с семьей, безответственным отношением к детям и другими формами «морально-бытового разложения» [198]. Если рабочий дебоширил в пьяном виде, то он автоматически бросал тень позора на всю бригаду. Бригада могла в таком случае могла выступить с публичным осуждением нерадивого сотрудника.
В советском обществе личное и коллективное пронизывали друг друга. По месту жительства и работы, в городах и селах действовали товарищеские суды. Они рассматривали дела, связанные с мелкими хищениями, пьянством, хулиганством, аморальном поведением на работе и в быту. Чтобы избежать привлечения работника к уголовной ответственности за мелкую кражу, коллектив мог вынести ему публичное осуждение, оштрафовать провинившегося работника, инициировать его увольнение [199]. Вышеуказанная практика была действенным инструментом общественного правосудия, базировавшееся на идеологической парадигме: каждый человек ответственен за судьбу своих коллег или соседей. Советский коллективизм приводил не только к наказанию оступившихся, но и к возникновению традиций взаимопомощи.
Работники часто помогали друг другу в быту посидеть с ребенком и т. Важную роль в выстраивании единого рабочего коллектива играло отсутствие между вышестоящим руководством и простыми работниками предприятия непреодолимого социального и имущественного барьера. Уровень потребления директора, конечно, отличался от уровня рабочего, но эта разница не приобретала качественного масштаба. Директор и рабочий могли ходить в одни поликлиники, магазины, театры, быть соседями по дому, дачному участку и т. Их дети могли ходить в одни школы, то есть иметь равный доступ к образованию. Все это, безусловно, сплачивало коллектив предприятия.
На советском производстве управленческое разделение на менеджмент высшего, среднего, низового звена и простых рабочих не было зафиксировано в четких разграниченных социальных интересах. Соответственно, фактически и ментально все работники предприятия — от директора до грузчика — были и чувствовали себя членами единого трудового коллектива. Пискунов в своей работе о советском трудовом коллективе выделяет в структуре управления предприятия среднее звено управленцев начальники участков и цехов. В отличие от капиталистического предприятия, где вышеназванные лица проводили в своих действиях волю начальства, на советском заводе дело обстояло иначе. По мнению Пискунова, склонность со стороны начальников цехов «входить в положение» своих подчиненных «…вело к патерналистским внутриколлективным межличностным связям, которые позволяли коллективу при необходимости политически мобилизоваться целиком, через свою технологическую иерархию» [201]. Пискунов не первый кто заметил противоречивую роль начальников цехов на советском заводе.
Фильцер писал: «Что касается отношений между работниками и руководством в цехах, то менеджеры шли на уступки работникам в отношении скорости работы или заработка именно потому, что им требовались взаимные «уступки» от рабочей силы. В моем исследовании о 1930-х годах я обосновал, что основной движущей силой готовности руководства уступить работникам их существенный, хотя все еще частичный контроль над трудовым процессом, является необходимость достижения определенной степени стабильности в крайне нестабильной производственной среде. В ситуации, когда менеджеры никогда не могут быть уверены в наличии поставок, необходимых инструментов, надежности оборудования или даже постоянстве своих плановых заданий, важно добиться хотя бы пассивного сотрудничества рабочей силы» [202]. Уступки чаще всего касались дополнительных выплат, связанных с сверхурочной работой в выходные дни в период штурмовщины, приходящиеся на конец квартала и года. Администрация предпочитала доплачивать рабочим, чтобы не вызвать протест с их стороны [203]. Смычка между рядовыми рабочими и руководством среднего звена сыграла важную роль уже в постсоветский период, когда на руинах советского общества развернулась не классовая борьба в ее классическом понимании пролетариат против буржуазии , а скорее противостояние между более или менее монолитным трудовым коллективом предприятия ИТР, рабочие и новыми собственниками, желавшими паразитировать на ресурсах завода.
В условиях обострившегося дефицита рабочей силы в позднесоветское время особо важную роль играло обеспечение стабильной кадровой базы предприятия. Одной из главных проблем советской экономики на протяжении всей ее истории была текучесть кадров [204]. Например, в 1967 г. Закрепление рабочих на предприятии достигалось во многом за счет того, что помимо зарплаты руководство поощряло рабочих с помощью предоставления дополнительных благ: жилье, путевки в санатории и т. Мозаика на одном из предприятий города Дзержинский. Автор плаката - Н.
Активное социальное строительство, осуществляемое предприятиями, оказывало противоречивое влияние на социальную психологию рабочих. Люди чувствовали себя нужными на производстве, формировался единый рабочий коллектив, который с уверенностью смотрел в будущее — родное предприятие их не бросит. Но вместе с этим, рабочие с большим безразличием стали относиться к результатам своего труда. Изначальная идея реформы 1965 г. Однако из официальной советской статистики [206] мы видим, что как минимум половина фонда материального поощрения не расходовалась в течение каждого года. Это было связано с тем, что, по задумке реформаторов, если предприятие не выполняло план по прибыли и рентабельности, фонды поощрения все равно пополнялись пусть и на меньшую сумму, чем предусмотрено по плану.
Но по закону премии выплачивались именно за трудовое участие коллектива в росте прибыли и рентабельности. Оставшиеся деньги часто изымались у предприятия государством или отправлялись в резервы министерства. Также бывали случаи, когда фонд материального поощрения замораживался в случае, если рост средней заработной платы на предприятиях опережал рост производительности труда [208]. Заработок рабочего был слабо связан с его личным трудовым участием. Все это вело к росту апатии и безразличия со стороны рабочих. Люди думали о том, насколько увеличивался их семейный бюджет, не сильно интересуясь цифрами роста фондов общественного потребления, хотя за ними скрывались новые больницы, школы, санатории и т.
Как верно выразились авторы книги «Магнитка близ Садового кольца»: «…в обычной жизни люди мыслили не историческими категориями, а повседневными реалиями, не показателями статистики, а тем, как это сказывалось на бюджете семьи текущих потребностях» [209]. Кризис трудовой мотивации был также связан с разочарованием рабочих советской действительностью 1970-1980-х гг. Обещания построить коммунизм обернулись длинными очередями в магазинах и неспособностью отоварить растущую зарплату. Падение трудовой дисциплины на предприятиях и рост потребления алкоголя в рабочей среде не встречало резких мер со стороны руководства завода [210]. Алкоголиков увещевали, стыдили, брали на поруки, но увольняли лишь в редких случаях. Подобная практика объяснялась острым дефицитом рабочих рук, который переживала советская экономика с 1960-х гг.
Директор предпочитал держать пьяниц в штате про запас, тем более, что таких рабочих было легче контролировать. Удивительным образом на советских предприятиях одновременно уживался и дефицит, и резерв рабочей силы. Если Маркс писал о существовании резервной армии труда, то есть безработных, которые экономически давят на зарплату занятых, то на советских заводах резервные рабочие числились в штате предприятия. Это делалось для того, чтобы в случае необходимости ведения работ за воротами завода не отрывать от станка квалифицированных рабочих. Резервных рабочих часто использовали на строительстве ведомственного жилья, сельскохозяйственных работах в подшефных колхозах и т. Нежелание руководства завода увольнять рабочих, нарушивших трудовую дисциплину, также обуславливалось методикой формирования фонда заработной планы на предприятии: «Плановый фонд заработной платы определяется умножением расчетной численности работников на их среднюю заработную плату» [211].
Таким образом, сокращение численности штата неизбежно вело к изъятию у предприятия части фонда заработной платы, что ограничивало возможность директора назначать дифференцированную плату разным работникам, стимулируя передовиков производства. Молотов в беседе с Ф. Чуевым очень точно описал социально-психологическую атмосферу в советском обществе 1970-80-х гг. Как никогда, стал точен лозунг: «Народ и партия едины»: партия обманула народ, а народ стал обманывать партию, потеряв веру и работая кое-как» [212]. Неслучайно на предприятиях были распространены идеи промышленного патернализма, выражающиеся в известных словах: «Приоритет предприятия — забота о людях». Рабочий коллектив выступал не в роли самостоятельного субъекта трудовых отношений, а в роли опекаемого объекта.
Как отмечает социолог Е. Богданова: «Согласно материалам агитационно-пропагандистской литературы, с конца 50-х годов объектом заботы становится практически все и всё. Если до второй половины 50-х год «забота» была, преимущественно, категорией, определяющей социальную политику в отношении маргинальных, нуждающихся в помощи групп: инвалидов, сирот, престарелых, то с середины 50-х забота обращается на все слои общества, все социальные, профессиональные, возрастные группы. Дискурс «заботы» распространяется на различные аспекты социальной жизни» [213]. На деле это привело к формированию у советских граждан иллюзии о том, что за социальные права не нужно бороться, они автоматически гарантированы государством и будут всегда. Общественные фонды потребления «бесплатны».
Межведомственная борьба В книге «Новый русский капитализм» уже анализировался вопрос: к каким последствиям привело увеличение хозяйственной самостоятельности отдельного предприятия в ходе перестройки? Странным образом, на первый взгляд, в ходе реформы 1965 г. Безусловно, на фоне раздробления управления экономикой на совнархозы, восстановление министерств было шагом в сторону централизации [215]. Вопрос только в том, какой характер она носила. В результате косыгинской реформы произошла ведомственная централизация, приведшая к усилению не Госплана как проводника общегосударственного интереса, а отраслевых министерств. Орджоникидзе — Наркомтяжпром, А.
Микоян — Наркомснаб, Л. Каганович — Наркомпуть, региональные партийные лидеры представляли соответственно интересы своих регионов. В своем исследовании П. Грегори предполагает, что, если бы управление страной в 1930-е гг. Приоритет государственных интересов был обеспечен полнотой власти И. В этом одновременно состояла сила и слабость советского управления — парадигма развития всей страны зависела от степени централизации власти в руках генерального секретаря и его политической линии.
При этом стоит отметить, что к концу правления Сталина межведомственная борьба усилилась. Политическим выражением этого стало дело Госплана, начатое в 1949 г. Вознесенского обвинили в «смыкании» с ведомственным интересом и занижении плановых заданий для ряда министерств. Помазнева о плане промышленного производства на I квартал 1949 года вскрыты факты обмана Госпланом СССР Правительства, установлено, что Госплан СССР допускает необъективный и нечестный подход к вопросам планирования и оценки выполнения планов, что выражается прежде всего в подгонке цифр с целью замазать действительное положение вещей, вскрыто также, что имеет место смыкание Госплана СССР с отдельными министерствами и ведомствами и занижение производственных мощностей и хозяйственных планов министерств» [218]. Не беря во внимание реальную или мнимую вину лично Вознесенского, примечательна сама формулировка обвинения «смыкание Госплана СССР с отдельными министерствами и ведомствами». Это говорит о том, что руководство партии в лице Сталина понимало откуда исходит опасность.
Даже после смены руководства Госплана, этот орган был вынужден идти на компромисс с министерствами по ряду второстепенных показателей. Как правило это было вызвано принадлежностью министерства к оборонной отрасли и аппаратным ресурсом, который использовал глава ведомства например, министр автотракторной промышленности, член Президиума Совета Министров СССР А. Малышев [219]. После косыгинской реформы усилилась тенденция сползания власти сверху-вниз по бюрократической иерархии — от Политбюро к отраслевым министерствам [220]. Во много это было обусловлено наличием узкого коллегиального руководства в Политбюро в связи с обострившейся болезнью Л. Брежнев оказался зажат между различными группами влияния, которые оказывали на него сильное политическое давление.
В условиях разрастания советской экономики Госплан еще с меньшим успехом, чем раньше, мог контролировать исполнение огромного числа утвержденных плановых показателей. Как писал П. Грегори: «…чем больше интегрированы управленческие структуры, тем больше вероятность того, что ресурсы будут использованы наиболее рациональным образом. Чем больше разделены органы управления производством, тем ярче представлена тенденция отдавать в вопросах снабжения «своим» предприятиям перед предприятиями, подчиненными другим министерствам и ведомствам» [221]. Байбаков в одном из интервью отмечал, что в 1970-е гг. В данной ситуации они отправляли в Госплан «декабристов» представители министерств обычно ездили в Госплан в конце года с просьбой о снижении плана [222].
Госплан был вынужден прогибаться под эти требования, так как у министерств появилась мощная поддержка в лице лоббистов в отраслевых отделах ЦК [223]. Либерман в одной из своих статей писал: «То, что выгодно обществу в лице государства, должно быть выгодно каждому коллективу предприятия и каждому его члену! Это, пожалуй, центральная теоретическая ошибка косыгинской реформы, по которой интересы всего общества и отдельного коллектива отождествлялись. В действительности же групповые интересы коллектива предприятия зачастую противоречили интересам всего народного хозяйства. Классовые интересы рабочего класса не тождественны арифметической сумме индивидуальных интересов отдельных рабочих. Как писали Маркс и Энгельс: «Дело не в том, в чем в данный момент видит свою цель тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат.
Дело в том, что такое пролетариат на самом деле и что он, сообразно этому своему бытию, исторически вынужден будет делать» [225]. Рабочий заинтересован в максимальном увеличении уровня своего потребления, в то время как социалистическое общество будет неизбежно накладывать на это стремление разумное ограниченное, выраженное в строгом балансе между общественными фондами накопления и потребления. Речь идет о том, что лишь высокоорганизованный и сознательный рабочий класс может последовательно проводить свои общеклассовые интересы, которые могут противоречить ближайшим интересам части трудовых коллективов. Противоречия между общественным и личным неизбежны для экономики, уровень производительных сил которой еще недостаточен для построения коммунизма. Зрелость классового сознания рабочих проявляется в том, насколько класс может подчинять стремления отдельных своих представителей и групп ради решения исторической задачи построения коммунистического общества. Советский плакат 1966 г.
Масляков Послесталинское руководство СССР напрямую связывало экономический рост с деятельностью низшего экономического звена — отдельного предприятия. Поэтому практически все инициативы реформирования советской экономики со времен Хрущева были связаны с попыткой усилить мотивацию трудового коллектива производить больше и лучше. Как это можно сделать? Предприятию и, соответственно, его коллективу нужно оставить больше ресурсов, чтобы оно могло усилить материальное стимулирование работников, тем самым повысив производительность труда и объемы производства. Все эти с виду благие намерения наталкивались на мощное препятствие в виде институциональной среды директивного планирования, в которой действовало предприятие. Завод не мог свободно распоряжаться дополнительными средствами в условиях отсутствия рынка средств производства и рынка рабочей силы.
Поэтому советский хозрасчет 1960-80-х гг. Преграды для реализации реформы коренились и в действиях самого предприятия. В силу объективного положения в советской экономической системе — низший уровень пирамиды — руководство завода думало прежде всего о выполнении собственного плана. Подобный узкий горизонт обуславливался иерархией советского планирования [226]. Госплан давал лишь контрольные цифры пятилетних, годовых, квартальных планов, а в дальнейшем план детализировался по цепочке: министерство, главк, предприятие. В ходе детализации плана сверху-вниз начинало действовать то, что американский экономист О.
Уильямсон назвал оппортунизмом экономического агента — использование исполнителем своего служебного положения для извлечения частной выгоды в противовес интересам владельца компании. Низшие звенья плановой экономики были заинтересованы в утаивании ресурсов и сокращении плана, что шло в противовес общему экономическому развитию страны. В сталинские годы с этим боролись путем политического и экономического давления центральных органов власти, и в первую очередь Сталина, на исполнителей планов. Производственники пытались сопротивляться этому давлению. Для иллюстрации сказанного приведем яркий пример, который относится к 1940 г. После выхода ряда законов, ужесточающих наказание за нарушение трудовой дисциплины на предприятиях, директора некоторых ленинградских заводов написали коллективную статью в «Правду», в которой предлагали снять с них «мелочную сверхопеку».
Они предложили оставить для предприятий шесть основных показателей: 1 производственную программу, 2 задание по росту производительности труда, 3 общий фонд заработной платы, 4 себестоимость, 5 план накоплений, 6 общий размер оборотных средств. Директора также писали о том, что необходимо разрешить им выделять дополнительные средства из сверхплановых накоплений для премирования работников, технического переоборудования цехов и благоустройства завода [227]. Хода этим предложениям центральное руководство не дало, но сами по себе они крайне симптоматичны — в низовом звене плановой системы уже тогда сформировалось стремление к экономической автономии. В послесталинское время набирала ход тенденция ослабления давления плановиков на производителей. Ключевыми датами усиления экономической автономии предприятия являются 1965 г. Но в промежутке между ними был андроповский «Закон о трудовых коллективах 1983 г.
Забвение этих документов со стороны публицистов и историков связано с тем, что они носили во многом декларативный характер. Но они важны, так как позволяют судить о намерениях части советской номенклатуры [229]. В законе о трудовом коллективе говорилось о развитии социалистической демократии через усиление роли трудового коллектива в управлении предприятия. Конкретные полномочия трудового коллектива сводились к следующему: участие в создании и обсуждении текущих и перспективных планов развития предприятия; заслушивание администрации о ходе выполнения планов и предоставление рекомендаций по улучшению работы администрации; участие в обсуждении и принятии коллективного договора; осуществление контроля за распределением фондов поощрения и надзор за ходом жилищного строительства и др. Таким образом, закон о трудовом коллективе существенным образом не влиял на структуру управления производством, администрация должна была контролировать собственную деятельность, а решения собраний трудового коллектива носили рекомендательный характер. Пожалуй, единственно важной частью закона был пункт: «Трудовые коллективы: участвуют в решении вопросов использования средств фонда материального поощрения, фонда социально-культурных мероприятий и жилищного строительства, фонда развития производства; обсуждают и одобряют сметы расходования этих фондов, контролируют их выполнение.
Средства фонда материального поощрения, фонда социально-культурных мероприятий и жилищного строительства, образованных на предприятиях и в организациях, не могут быть изъяты без согласия трудового коллектива» [231]. Распределение фондов стимулирования напрямую связывались не просто с волей администрации, а с решениями всего трудового коллектива. Для реализации данного закона в начале 1984 г. Администрации этих предприятий разрешили брать заказы на основе договоров с другими заводами и потребителями [232]. Подводя итог, важно подчеркнуть, что андроповский закон был не четким руководством к действию, а скорее декларацией о намерениях. Через несколько лет инициатива Ю.
Андропова получит развитие на новом качественном уровне в ходе деятельности М. Как писал Н. Рыжков о времени правления Андропова: «Сейчас почти не вспоминают «Закон о трудовых коллективах».
Титоренко за то же время поднялся с 340 рублей до 1. И подобных примеров в Донбассе — тысячи. Товарищ Сталин и товарищ Каганович требуют от нас равномерной работы, ежедневного выполнения суточных планов. У нас есть все возможности добиться этого. Прежде всего мы должны выполнить указание Лазаря Моисеевича о том, чтобы каждая лава давала минимум 21 цикл в месяц. Какое это имеет значение, показывает следующий пример. До 5 декабря Донбасс давал в среднем 0,56 цикла в сутки, и плана добычи угля мы не выполняли.
Но стоило нам 5 декабря дать, 0,63 цикла, как план был перевыполнен. При 21 цикле в месяц мы будем ежесуточно добывать 270-275 тысяч тонн угля. На ряде шахт до сих пор лавы работают не по графику. Шахтеры, приходя на работу, часто не знают, что им делать, простаивают. В первую очередь это относится к трестам "Куйбышевуголь" и "Буденновуголь". Вследствие полной расхлябанности и бесплановости они работают сейчас хуже всех остальных трестов Донбассугля. Слабое место у нас — разрыв между угледобычей и подготовительными работами. За первую декаду декабря план добычи угля по Донбассу выполнен на 99 проц. Задача каждого управляющего трестом, заведующего шахтой, начальника участка — немедленно ликвидировать этот недопустимый разрыв.
Сталинские расстрельные списки
1000 рублей, старшего инженера - 1200-1300 рублей. В связи с таким положением перед экономистами встали два вопроса: а) Можно ли утверждать, что известный тезис Сталина об относительной стабильности рынков в период общего кризиса капитализма, высказанный до второй мировой войны, — всё ещё остаётся в силе? В связи с таким положением перед экономистами встали два вопроса: а) Можно ли утверждать, что известный тезис Сталина об относительной стабильности рынков в период общего кризиса капитализма, высказанный до второй мировой войны, – все еще остается в силе? На что И.В. Сталин отреагировал так: "Между прочим, у шахтеров еще много вакансий, а в Политбюро их нет". Сталин Вакансии Текст Шахтеры СССР Зарплата. Больше всех по стране получают шахтёры Чукотки, где средний размер зарплаты горняков составляет около 90 тысяч рублей, а в Ростовской области средний заработок шахтёра находится на более скромной отметке — всего лишь 20 тысяч рублей. К концу войны Сталин получал две тысячи рублей в месяц, и лишь только в конце 1947 года зарплата «вождя всех народов» была пятикратно увеличена и составила 10 тысяч рублей.
Зарплата Сталина — пример для современной власти!
Смотрите СТАЛИН О НЕПОМЕРНЫХ ЗАРПЛАТАХ ШАХТЕРОВ. Длительность видео: 5 мин и 33 сек. В данной книге описывается жизнь Сталина. Здесь мы можем ознакомиться с его бытовой стороной жизни. В книге представлены выдержки, цитаты, анекдоты о Сталине, описывается его семейная, политическая, нравственная сторона жизни. В СССР шахтеры были одной и самых высокооплачиваемых категорий граждан. Зарплата шахтера в СССР была 600 руб. Это три средние зарплаты. Когда обсуждали катастрофу на шахте Распадская и предоставляли слово шахтерам, то в общественном сознании отразились два требования шахтеров: повысить зарплату и обеспечить безопасность труда. А то, что у них было еще и третье требование, никто не упоминал. За Сталина! О группе Участники Фото Видео Музыка Обсуждения. Например, шахтёр в месяц получал 900 – 1000 рублей, а грузчик в магазине – порядка 100 рублей.
И.В.Сталин “ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛИЗМА В СССР”. 1952 год
| Личные деньги Сталина | Инженеры сидели на окладах, равных средней зарплате рабочих. А вот «уровень жизни» был несопоставим. Советские инженеры, вписавшиеся в производство, в своих домах имели прислугу! |
| Сталинские расстрельные списки | по сто-сто пятьдесят. |
| Как решал вопросы товарищ Сталин / Назад в СССР / Back in USSR | Призываю (пока что) просто задуматься! Шла первая мировая война, германцы заслали в Россию евреев (Они же большевики. Читаю имена большевиков, и охуеваю, Аронович, Абрамович, Израилевич, Моисеевич, Самуилович, Исаевич, Соломонович) что б те совершили в России. |
| Сталин И.В. Экономические проблемы социализма в СССР | [HOST] | Например, шахтёр в месяц получал 900 – 1000 рублей, а грузчик в магазине – порядка 100 рублей. |
| Байка на ночь: Донецкий шахтёр, водка и Сталин: bor_odin — LiveJournal | Изначально он родился ослабленным и со сросшимися пальцами ног, а так как время было тяжелое, его братья вообще не выжили. Обе супруги Сталина погибли. Одна от болезни, вторая от самоубийства. В данной подборке собраны самые известные цитаты Иосифа Сталина. |
Падлушке о социализме Сталина
Выражение "сращивание" не подходит. Это выражение поверхностно и описательно отмечает сближение монополий и государства, но не раскрывает экономического смысла этого сближения. Дело в том, что в процессе этого сближения происходит не просто сращивание, а подчинение государственного аппарата монополистам. Поэтому следовало бы выкинуть слово "сращивание" и заменить его словами "подчинение государственного аппарата монополиям". В проекте учебника сказано, что "в СССР машины применяются во всех случаях, когда они сберегают труд обществу". Это не совсем то, что следовало бы сказать.
Во- вторых, машины не только сберегают труд, но они вместе с тем облегчают труд работников, ввиду чего в наших условиях, в отличие от условий капитализма, рабочие с большой охотой используют машины в процессе труда. Поэтому следовало бы сказать, что нигде так охотно не применяются машины, как в СССР, ибо машины сберегают труд обществу и облегчают труд рабочих, и, так как в СССР нет безработицы, рабочие с большой охотой используют машины в народном хозяйстве. Когда говорят о материальном положении рабочего класса, обычно имеют ввиду занятых в производстве рабочих и не принимают в расчет материальное положение так называемой резервной армии безработных. Правильно ли такое отношение к вопросу о материальном положении рабочего класса? Я думаю, что неправильно.
Если существует резервная армия безработных, членам которой нечем жить, кроме как продажей своей рабочей силы, то безработные не могут не входить в состав рабочего класса, но если они входят в состав рабочего класса, их нищенское положение не может не влиять на материальное положение рабочих, занятых в производстве. Я думаю поэтому, что при характеристике материального положения рабочего класса в капиталистических странах следовало бы принять в расчет также положение резервной армии безработных рабочих. Я думаю, что следовало бы безусловно включить в проект учебника новую главу о национальном доходе. Я думаю, что главу "Марксистское учение о социализме. Создание В.
Лениным и И. Сталиным политической экономии социализма" следует исключить из учебника. Она совершенно не нужна в учебнике, так как ничего нового не дает и лишь бледно повторяет то, что более подробно сказано в предыдущих главах учебника. Что касается остальных вопросов, у меня нет каких-либо замечаний к "предложениям" товарищей Островитянова, Леонтьева, Шепилова, Гатовского и других. Учебник нужен не только для нашей советской молодежи.
Он особенно нужен для коммунистов всех стран и для людей, сочувствующих коммунистам. Наши зарубежные товарищи хотят знать, каким образом мы вырвались из капиталистической неволи, каким образом преобразовали мы экономику страны в духе социализма, как мы добились дружбы с крестьянством, как мы добились того, что наша недавно ещё нищая и слабая страна превратилась в страну богатую, могущественную, что из себя представляют колхозы, почему мы, несмотря на обобществление средств производства, не уничтожаем товарного производства, денег, торговли и т. Они хотят знать все это и многое другое не для простого любопытства, а для того, чтобы учиться у нас и использовать наш опыт для своей страны. Поэтому появление хорошего марксистского учебника политической экономии имеет не только внутриполитическое, но и большое международное значение. Нужен, следовательно, учебник, который мог бы служить настольной книгой революционной молодежи не только внутри страны, но и за рубежом.
Он не должен быть слишком объемистым, так как слишком объемистый учебник не может быть настольной книгой и его трудно будет освоить - одолеть. Но он должен содержать все основное, касающееся как экономики нашей страны, так и экономики капитализма и колониальной системы. Некоторые товарищи предлагали во время дискуссии включить в учебник целый ряд новых глав, историки - по истории, политики - по политике, философы - по философии, экономисты - по экономике. Но это привело бы к тому, что учебник разросся бы до необъятных размеров. Этого, конечно, нельзя допустить.
Учебник использует исторический метод для иллюстрации проблем политической экономии, но это ещё не значит, что мы должны превратить учебник политической экономии в историю экономических отношений. Нам нужен учебник в 500, максимум в 600 страниц, - не больше. Это будет настольная книга по марксистской политической экономии, - хороший подарок молодым коммунистам всех стран. Впрочем, ввиду недостаточного уровня марксистского развития большинства компартий западных стран, такой учебник мог бы принести большую пользу также и не молодым кадровым коммунистам этих стран. Это несправедливо.
Конечно, ошибки и упущения имеются в учебнике, - они почти всегда бывают в большом деле. Но как бы там ни было, подавляющее число участников дискуссии все же признало, что проект учебника может служить основой будущего учебника и нуждается лишь в некоторых поправках и дополнениях. Действительно, стоит только сравнить проект учебника с имеющимися в обращении учебниками политической экономии, чтобы придти к выводу, что проект учебника стоит на целую голову выше существующих учебников. В том большая заслуга авторов проекта учебника. Я думаю, что для улучшения проекта учебника следовало бы назначить немногочисленную комиссию со включением туда не только авторов учебника и не только сторонников большинства участников дискуссии, но и противников большинства, ярых критиков проекта учебника.
Хорошо было бы включить в комиссию также опытного статистика для проверки цифр и внесения в проект новых статистических материалов, а также опытного юриста для проверки точности формулировок. Членов комиссии следовало бы освободить временно от всякой другой работы, обеспечив их полностью в материальном отношении, с тем, чтобы они могли целиком отдаться работе над учебником. Кроме того, следовало бы назначить редакционную комиссию, скажем, из трех человек для окончательной редакции учебника. Это необходимо так же для того, чтобы добиться единства стиля, которого нет, к сожалению, в проекте учебника. Срок представления готового учебника в ЦК - 1 год.
Я не торопился с ответом, так как поставленные Вами вопросы не считаю срочными. Тем более, что есть другие вопросы, имеющие срочный характер, которые, естественно, отвлекают внимание в сторону от вашего письма. Отвечаю по пунктам. По пункту первому. В "Замечаниях" имеется известное положение о том, что общество не бессильно перед лицом законов науки, что люди могут, познав экономические законы, использовать их в интересах общества.
Вы утверждаете, что это положение не может быть распространено на другие формации общества, что оно может иметь силу лишь при социализме и коммунизме, что стихийный характер экономических процессов, например, при капитализме не дает обществу возможности использовать экономические законы в интересах общества. В эпоху буржуазной революции, например, во Франции буржуазия использовала против феодализма известный закон об обязательном соответствии производственных отношений характеру производительных сил, низвергла феодальные производственные отношения, создала новые, буржуазные производственные отношения и привела эти производственные отношения в соответствие с характером производительных сил, выросших в недрах феодального строя. Буржуазия сделала это не в силу особых своих способностей, а потому, что она кровно была заинтересована в этом. Феодалы сопротивлялись этому делу не в силу своей тупости, а потому, что они кровно были заинтересованы помешать осуществлению этого закона. То же самое надо сказать о социалистической революции в нашей стране.
Рабочий класс использовал закон обязательного соответствия производственных отношений характеру производительных сил, ниспроверг буржуазные производственные отношения, создал новые, социалистические производственные отношения и привел их в соответствие с характером производительных сил. Он мог это сделать не в силу своих способностей, а потому, что он кровно был заинтересован в этом деле. Буржуазия, которая из передовой силы на заре буржуазной революции успела уже превратиться в контрреволюционную силу, всячески сопротивлялась проведению этого закона в жизнь, - сопротивлялась не в силу своей неорганизованности и не потому, что стихийный характер экономических процессов толкал её на сопротивление, а главным образом потому, что она была кровно заинтересована против проведения этого закона в жизнь. Следовательно: 1. Использование экономических процессов, экономических законов в интересах общества происходит в той или иной мере не только при социализме и коммунизме, но и при других формациях; 2.
Использование экономических законов всегда и везде при классовом обществе имеет классовую подоплеку, причем знаменосцем использования экономических законов в интересах общества всегда и везде является передовой класс, тогда как отживающие классы сопротивляются этому делу. Разница в этом деле между пролетариатом, с одной стороны, и другими классами, когда-либо совершившими на протяжении истории перевороты в производственных отношениях, с другой стороны, состоит в том, что классовые интересы пролетариата сливаются с интересами подавляющего большинства общества, ибо революция пролетариата означает не уничтожение той или иной формы эксплуатации, а уничтожение всякой эксплуатации, тогда как революция других классов, уничтожая лишь ту или иную форму эксплуатации, ограничивались рамками их узкоклассовых интересов, находящихся в противоречии с интересами большинства общества. В "Замечаниях" говорится о классовой подоплеке дела использования экономических законов в интересах общества. Там сказано, что "в отличие от законов естествознания, где открытие и применение нового закона происходит более или менее гладко, в экономической области открытие и применение нового закона, задевающего интересы отживших сил общества, встречают сильнейшее сопротивление со стороны этих сил". Однако вы не обратили на это внимания.
По пункту второму. Вы утверждаете, что полное соответствие производственных отношений характеру производительных сил может быть достигнуто лишь при социализме и коммунизме, а при других формациях может быть осуществлено лишь неполное соответствие. В эпоху после буржуазной революции, когда буржуазия разрушила феодальные производственные отношения и установила буржуазные производственные отношения, безусловно были периоды, когда буржуазные производственные отношения полностью соответствовали характеру производительных сил. В противном случае капитализм не мог бы развиваться с такой быстротой, с какой он развивался после буржуазной революции. Далее, нельзя понимать в абсолютном смысле слова "полное соответствие".
Их нельзя понимать так, что будто бы при социализме не существует никакого отставания производственных отношений от роста производительных сил. Производительные силы являются наиболее подвижными и революционными силами производства. Они бесспорно идут впереди производственных отношений и при социализме. Производственные отношения спустя лишь некоторое время преобразуются применительно к характеру производительных сил. Как же в таком случае понимать слова "полное соответствие"?
Их следует понимать так, что при социализме дело обычно не доходит до конфликта между производственными отношениями и производительными силами, что общество имеет возможность своевременно привести в соответствие отстающие производственные отношения с характером производительных сил. Социалистическое общество имеет возможность сделать это, потому что оно не имеет в своем составе отживающих классов, могущих организовать сопротивление. Конечно, и при социализме будут отстающие инертные силы, не понимающие необходимости изменения в производственных отношениях, но их, конечно, не трудно будет преодолеть, не доводя дела до конфликта. По пункту третьему. Из Ваших рассуждений вытекает, что средства производства и прежде всего орудия производства, производимые нашими национализированными предприятиями, Вы рассматриваете, как товар.
Можно ли рассматривать средства производства при нашем социалистическом строе, как товар? По-моему, никак нельзя. Товар есть такой продукт производства, который продается любому покупателю, причем при продаже товара товаровладелец теряет право собственности на него, а покупатель становится собственником товара, который может перепродать, заложить, сгноить его. Подходят ли средства производства под такое определение? Ясно, что не подходят.
Во-первых, средства производства "продаются" не всякому покупателю, они не "продаются" даже колхозам, они только распределяются государством среди своих предприятий. Во-вторых, владелец средств производства - государство при передачи их тому или иному предприятию ни в какой мере не теряет права собственности на средства производства, а наоборот, полностью сохраняет его. В-третьих, директора предприятий, получившие от государства средства производства, не только не становятся их собственниками, а наоборот, утверждаются, как уполномоченные советского государства по использовании средств производства, согласно планов, преподанных государством. Как видно, средства производства при нашем строе нельзя подвести под категорию товаров. Почему же в таком случае говорят о стоимости средств производства, об их себестоимости, об их цене и т.
По двум причинам. Во-первых, это необходимо для калькуляции, для расчетов, для определения доходности и убыточности предприятий, для проверки и контроля предприятий. Но это всего лишь формальная сторона дела. Во-вторых, это необходимо для того, чтобы в интересах внешней торговли осуществить дело продажи средств производства иностранным государствам. Здесь, в области внешней торговли, но только в этой области, наши средства производства действительно являются товарами и они действительно продаются без кавычек.
Выходит таким образом, что в области внешнеторгового оборота средства производства, производимые нашими предприятиями, сохраняют свойства товаров как по существу, так и формально, тогда как в области экономического оборота внутри страны средства производства теряют свойства товаров, перестают быть товарами и выходят за пределы сферы действия закона стоимости, сохраняя лишь внешнюю оболочку товаров калькуляция и пр. Чем объяснить это своеобразие? Дело в том, что в наших социалистических условиях экономическое развитие происходит не в порядке переворотов, а в порядке постепенных изменений, когда старое не просто отменяется начисто, а меняет свою природу применительно к новому, сохраняя лишь свою форму, а новое не просто уничтожает старое, а проникает в старое, меняет его природу, его функции, не ломая его форму, а используя его для развития нового. Так обстоит дело не только с товарами, но и с деньгами в нашем экономическом обороте, так же и с банками, которые, теряя свои старые функции и приобретая новые, сохраняют старую форму, используемую социалистическим строем. Если подойти к делу с точки зрения формальной, с точки зрения процессов, происходящих по поверхности явлений, можно придти к неправильному выводу о том, что категории капитализма сохраняют будто бы силу в нашей экономике.
Если же подойти к делу с марксистским анализом, делающим строгое различие между содержанием экономического процесса и его формой, между глубинными процессами развития и поверхностными явлениями, - то можно придти к единственно правильному выводу о том, что от старых категорий капитализма сохранилась у нас главным образом форма, внешний облик, по существу же они изменились у нас коренным образом применительно к потребностям развития социалистического народного хозяйства. По пункту четвертому. Вы утверждаете, что закон стоимости оказывает регулирующее воздействие на цены "средств производства", изготовляемых в сельском хозяйстве и сдаваемых государству по заготовительным ценам. Вы имеете при этом в виду такие "средства производства", как сырье, например хлопок. Вы могли бы добавить к этому так же лен, шерсть и прочее сельскохозяйственное сырье.
Следует прежде всего отметить, что в данном случае сельское хозяйство производит не "средства производства", а одно из средств производства - сырье. Нельзя играть словами "средства производства". Когда марксисты говорят о производстве средств производства, они имеют в виду прежде всего производство орудий производства, - то, что Маркс называет "механическими средствами труда, совокупность которых можно назвать костной и мускульной системой производства", составляющей "характерные отличительные признаки определенной эпохи общественного производства". Ставить на одну доску часть средств производства сырье и средства производства, в том числе орудия производства, - значит грешить против марксизма, ибо марксизм исходит из определенной роли орудий производства в сравнении со всеми другими средствами производства. Всякому известно, что сырье само по себе не может производить орудий производства, хотя некоторые виды сырья и необходимы, как материал для производства орудий производства, тогда как никакое сырье не может быть произведено без орудий производства.
Является ли воздействие закона стоимости на цену сырья, производимого в сельском хозяйстве, регулирующим воздействием, как это утверждаете Вы, товарищ Ноткин? Оно было бы регулирующим, если бы у нас существовала "свободная" игра цен на сельскохозяйственное сырье, если бы у нас действовал закон конкуренции и анархии производства, если бы у нас не было планового хозяйства, если бы производство сырья не регулировалось планом. Но так как все эти "если" отсутствуют в системе нашего народного хозяйства, то воздействие закона стоимости на цену сельскохозяйственного сырья никак не может быть регулирующим. Во-первых, цены у нас на сельскохозяйственное сырье твердые, установленные планом, а не "свободные". Во-вторых, размеры производства сельскохозяйственного сырья определяются не стихией и не какими либо случайными элементами, а планом.
В-третьих, орудия производств, необходимые для производства сельскохозяйственного сырья, сосредоточены не в руках отдельных лиц, или групп лиц, а в руках государства. Что же остается после этого от регулирующей роли закона стоимости? Выходит, что сам закон стоимости регулируется указанными выше фактами, свойственными социалистическому производству. Следовательно, нельзя отрицать того, что закон стоимости воздействует на образование цен сельскохозяйственного сырья, что он является одним из факторов этого дела. Но тем более нельзя отрицать и того, что это воздействие не является и не может быть регулирующим.
По пункту пятому. Говоря о рентабельности социалистического народного хозяйства, я возражал в своих "Замечаниях" некоторым товарищам, которые утверждают, что поскольку наше плановое народное хозяйство не дает большого предпочтения рентабельным предприятиям и допускает существование наряду с этими предприятиями также и нерентабельных предприятий, - оно убивает будто бы самый принцип рентабельности в хозяйстве. В "Замечаниях" сказано, что рентабельность с точки зрения отдельных предприятий и отраслей производства не идет ни в какое сравнение с той высшей рентабельностью, которую дает нам социалистическое производство, избавляя нас от кризисов перепроизводства и обеспечивая нам непрерывный рост производства. Но было бы неправильно делать из этого вывод, что рентабельность отдельных предприятий и отраслей производства не имеет особой ценности и не заслуживает того, чтобы обратить на неё серьезное внимание. Это, конечно, неверно.
Рентабельность отдельных предприятий и отраслей производства имеет громадное значение с точки зрения развития нашего производства. Она должна быть учитываема как при планировании строительства, так и при планировании производства. Это - азбука нашей хозяйственной деятельности на нынешнем этапе развития. По пункту шестому. Неясно, как нужно понимать Ваши слова, касающиеся капитализма: "расширенное производство в сильно деформированном виде".
Нужно сказать, что таких производств, да ещё расширенных, не бывает на свете. Очевидно, что после того, как мировой рынок раскололся и сфера приложения сил главных капиталистических стран США, Англия, Франция и мировым ресурсам стала сокращаться, циклический характер развития капитализма - рост и сокращение производства - должен все же сохраниться. Однако рост производства в этих странах будет происходить на суженной базе, ибо объем производства в этих странах будет сокращаться. По пункту седьмому. Общий кризис мировой капиталистической системы начался в период первой мировой войны, особенно в результате отпадения Советского Союза от капиталистической системы.
Это был первый этап общего кризиса. В период второй мировой войны развернулся второй этап общего кризиса, особенно после отпадения от капиталистической системы народно-демократических стран в Европе и в Азии. Первый кризис в период первой мировой войны и второй кризис во время второй мировой войны нужно рассматривать не как отдельные, оторванные друг от друга самостоятельные кризисы, а как этапы развития общего кризиса мировой капиталистической системы. Является ли общий кризис мирового капитализма только политическим или только экономическим кризисом? Ни то, ни другое.
Он является общим, то есть всесторонним кризисом мировой системы капитализма, охватывающим как экономику, так и политику. При этом понятно, что в основе его лежит всё более усиливающееся разложение мировой экономической системы капитализма, с одной стороны, и растущая экономическая мощь отпавших от капитализма стран - СССР, Китая и других народно-демократических стран, с другой стороны. Членам Политбюро ЦК ВКП б недавно было разослано товарищем Ярошенко письмо от 20 марта сего года по ряду экономических вопросов, обсуждавшихся на известной ноябрьской дискуссии. В письме имеется жалоба его автора на то, что в основных обобщающих документах по дискуссии, так же как и в "Замечаниях" товарища Сталина, "не нашла никакого отражения точка зрения" т. В записке имеется кроме того предложение т.
Ярошенко о том, чтобы разрешить ему составить "Политическую экономию социализма" в течение одного года или полутора лет, дав ему для этого двух помощников. Я думаю, что придется рассмотреть по существу как жалобу т. Ярошенко, так и его предложение. Начнем с жалобы. Итак, в чем состоит "точка зрения" т.
Ярошенко, которая не получила никакого отражения в названных выше документах. Ярошенко в двух словах, то следует сказать, что она является немарксистской, - следовательно, глубоко ошибочной. Главная ошибка т. Ярошенко состоит в том, что он отходит от марксизма в вопросе о роли производительных сил и производственных отношений в развитии общества, чрезмерно преувеличивает роль производительных сил, также чрезмерно преуменьшает роль производственных отношений и кончает дело тем, что объявляет производственные отношения частью производительных сил. Ярошенко согласен признать некоторую роль за производственными отношениями в условиях "антагонистических классовых противоречий", поскольку здесь производственные отношения "противоречат развитию производительных сил".
Но эту роль он ограничивает отрицательной ролью, ролью фактора, тормозящего развитие производительных сил, сковывающего их развитие. Других функций, каких-либо положительных функций производственных отношений т. Ярошенко не видит. Что касается социалистического строя, где уже нет "антагонистических классовых противоречий" и где производственные отношения "больше не противоречат развитию производительных сил", - то т.
Но во времена Советского Союза даже лидер государства получал скромный оклад. Топ-менеджеры частных и государственных компаний зарабатывают миллионы, футболисты плохо играют а иногда и бьют людей , при этом получают миллионные оклады в год. Один только глава «Газпрома» зарабатывает примерно 150 млн рублей в месяц. Такую зарплату в те времена платили немногим, она считалась довольно высокой и в несколько раз превышала оклад металлургов и шахтёров.
Инженеры и студенты Студентам во все времена жилось непросто.
Например, саратовский колхозный сельскохозяйственный техникум обещает стипендии по 250 рублей сдавшим вступительные экзамены на три «пятерки» и одну «четверку». Чтобы стимулировать людей получать сложное техническое образование, их мотивировали более высокими зарплатами, чем у рабочих. Так, у заводского инженера в конце тридцатых зарплата была 1,5 тысячи рублей. А без образования не инженером не стать — такая вот мотивация пережить бедные студенческие годы. Как мы видим из таблице выше, лейтенанты получали около 500 рублей, а капитаны — уже от 800 рублей в месяц — более чем в два раза от средней по стране и вполне на уровне стахановцев. Врачи А вот труд врачей, как и сегодня, сильно недооценивали. Врач-терапевт за свою работу со всеми прибавками получал где-то 250 рублей в месяц, что в два раза меньше лейтенанта. Цены на продукты Цены на основные по меркам 1940 года товары: Напомним, средняя зарплата в 1940 году — 339 рублей в месяц, а в 1945 году — 449 рублей в месяц. Как видим, коммерческие цены абсолютно недоступны для большинство граждан.
Поэтому дальше мы будем считать только по «государственным» ценам. А за товарами по государственным ценам нужно было стоять в огромных очередях. Минимальный продуктовый набор в 1940 году Вообще термин «минимальный продуктовый набор» появился в 1994 году. В 1950 году использовали термин «продуктовая корзина здорового питания». Согласно стандартам жизни 2018 года в минимальную корзину в год входит: Хлебных продуктов — 126,5; картофеля — 100,4; овощей — 114; фруктов — около 60; сахара и кондитерки — на 24; 58,5 мясной продукции, 19 — рыбной; молочных продуктов — почти 300 точнее, 290 ; 210 яиц; жиров маргарина, масла и так далее — 10 кг.
Красильников полагал подобную историю «достойной третьесортного детектива » [55] [56]. Внимание следователей привлёк и сам инженер Отто, являвшийся членом немецкой правоконсервативной и монархической организации « Стальной шлем » «Штальхельм», нем. Stahlhelm, Bund der Frontsoldaten. Отто на допросах прямо заявлял о своих политических симпатиях к национал-социализму , резко осуждая при этом немецких коммунистов.
Следствием были предприняты попытки разработать версию « пятой колонны », то есть связать Отто с немецкими колонистами , проживавшими в СССР. При этом грубая фальсификация органами ОГПУ «вины» инженера была столь явной, и уже 4 мая Отто заявил, что он не является членом объединения «Союз зарубежных немцев» нем. Bund der Auslandsdeutschen и опроверг получение каких-либо поручений, связанных с поездками в «германские колонии на Украине» [57] [53]. В то же время существовали сведения, что другой арестованный инженер, Мейер, сочувствовал коммунистам и хранил у себя литературу и секретные документы Коммунистической партии Германии [58]. Уже 13 марта Максим Литвинов информировал Сталина и Чичерина об озлоблении в берлинских промышленных кругах, возникшем после известия об арестах немецких инженеров в СССР [53]. В итоге, арестованный акционер Кёстер в советских документах его фамилию писали как «Костер» стал причиной нового скандала, так как директор фирмы «Кнапп» Кёстер в момент ареста немецких инженеров находился за границей и никогда по «Шахтинскому делу» не задерживался [50]. После сверки списков стороны выяснили, что в немецком списке отсутствует Кёстер. Двумя днями позже, получив информацию об освобождении Гольдштейна и Вегнера, немецкий посол потребовал предоставления сведений о судьбе остальных четырёх арестованных и, одновременно, немецкая сторона заявила, что фирма «Кнапп» не имеет в СССР инженера по фамилии Кёстер. При этом, в справке ОГПУ Кёстеру инкриминировались «совершенно точно охарактеризованные проступки» и приводилась сумма истраченных им на шпионаж денег: 200 тысяч советских рублей.
По мнению Чичерина, который ранее ссылался на волю «широких масс населения», требовавших, под влиянием советской прессы, не оставлять причастных к «вредительству» иностранцев безнаказанными [53] , СССР попал «в глупейшее положение». Брокдорф-Ранцау, которого целый ряд газет в Германии обвинял в «излишней приверженности к Советам», сообщил Чичерину [7] [59] : что если мы приписываем совершенно точные преступления лицу, которое оказывается несуществующим, то какова же ценность всей нашей информации и всех наших обвинений Чичерин «на ходу» изменил версию, назвав Кёстера русским немцем , после чего «на заседании комиссии т[оварища] Рыкова» данную версию подтвердил председатель ОГПУ Вячеслав Менжинский. Однако история с «потерянным арестованным» на этом не закончилась — 27 марта теперь уже министр иностранных дел Германии Густав Штреземан констатировал [60] : То обстоятельство, […] что в отношении личности якобы германского подданного Кестера длительное время царила полная неясность, показывает, что советско-русские судебные органы действовали с безответственным легкомыслием. Красильников с соавторами полагал, что чекистская халатность дискредитировала в глазах мирового сообщества как обвинения по делу, так и советских дипломатов, выставив последних марионетками тайной полиции. Ситуация стала предметом пристального внимания как официальных, так и деловых кругов Германии — вплоть до президента республики. Несмотря на все произошедшее, ещё 8 марта Политбюро одобрило предложенный Сталиным, Бухариным и Молотовым текст обращения ЦК ВКП б «Об экономической контрреволюции в южных районах угольной промышленности», которое было адресовано всем партийным организациям, советским хозяйственным органам, а также ответственным работникам РКП и ОГПУ, и в котором ЦК ставил задачу прекратить бесхозяйственность в стране, а само ОГПУ получило санкцию развернуть репрессивные меры. Таким образом Политбюро ЦК стремилось максимально использовать «Шахтинский процесс» для борьбы с безответственностью и бесхозяйственностью советских работников [53] [20]. При т[оварище] Дзержинском было лучше, но позднее руководители ГПУ были тем невыносимы, что были неискренни, лукавили, вечно пытались соврать, надуть нас, нарушить обещания, скрыть факты. В то же время международный аспект «Шахтинского дела» получил оценку и политического руководства СССР: 2 марта 1928 года Сталин и Молотов написали членам Политбюро, что «дело может принять интереснейший оборот, если организовать известное судебное разбирательство к моменту выборов в Германии » [62].
Кроме того, на аресты отреагировало и руководство компании АЕГ, чьи специалисты были арестованы: в знак протеста оно первоначально заявило об отзыве всех инженеров из СССР [63] , но уже через несколько дней отменило данное решение, опасаясь убытков от невыполнения контрактных обязательств [64] [53]. Обострению отношений Москвы и Берлина способствовал и резкий тон выступлений советских вождей: в частности, Брокдорф-Ранцау считал непозволительным тон выступлений Ворошилова и других членов правительства СССР , ссылаясь на публикации в советской прессе, в которых немцы, а их в СССР в тот период работало около пяти тысяч, были представлены «извергами» и «животными», что воспринималось как «организованная кампания против немецкой индустрии». Чичерин отмечал «громадную пользу в смысле успокоения разбушевавшихся немцев», которую принесла встреча представителя посольства с арестованными, однако просьбу о новом свидании не поддержал, сославшись на свою беспомощность перед ОГПУ [65]. Одновременно Политбюро поручило Бухарину ознакомить делегатов английской, французской, немецкой и других коммунистических партий с «наиболее одиозными местами обвинительного акта о связях отдельных иностранных держав и посольств» с «вредителями» для того, чтобы иностранные коммунисты опубликовали эти материалы в своих газетах. После этого, не получив нового свидания со своими гражданами и после отказа от высылки обвиняемых в Германию, правительство Веймарской республики выступило против кандидатуры Василия Блюхера , выдвинутого СССР на пост военного атташе в Берлине, из-за его связей с Коминтерном в Южном Китае. В мае Политбюро рекомендовало Молотову, Чичерину и Николаю Крыленко «ещё раз пересмотреть публикуемый обвинительный акт в сторону максимального сокращения тех мест, которые касаются деятельности иностранных посольств и т. Президиум суда по Шахтинскому делу 1928 Решение прервать германо-советские экономические переговоры о новом кредите было принято в Берлине ещё до ареста инженеров, но теперь правительство Веймарской республики получило удобный повод: 14 марта Штреземан ответил на замечания полпреда СССР Крестинского о «неправильном» поведении германской прессы , активно писавшей об аресте в Советском союзе невинных немецких подданных, тем, что в «Донецком деле» важнее настроения промышленников, а не прессы: в частности, директор АЕГ Феликс Дойч считал себя лично обиженным, поскольку руководимая им компания активно способствовала получению СССР немецкого кредита, а А. Дейч называл арест и процесс «безумием». На следующий день Штреземан сообщил советской стороне о решении своего правительства временно прервать переговоры, добавив, что арест вызвал в деловых кругах «резкие выражения и чувство большой неудовлетворенности», и речь идет о «чувстве большой неуверенности в отношении всей совокупности экономических отношений с СССР».
После этого ТАСС опубликовало сообщение о перерыве в советско-германских переговорах [68]. Несмотря на то, что 17 и 21 марта Рейхстаг одобрил линию правительства на сохранение сотрудничества с СССР, ряд депутатов фракций националистов Гетч , демократов Эрих Кох-Везер , нем. Erich Koch-Weser и социал-демократов Рудольф Гильфердниг выступили против дальнейшего кредитования [69] [70]. Крестинский также сообщал генеральному секретарю о негативном влиянии высказываний Рыкова на немецких промышленников, которые расценивали заявления главы советского правительства как давление на суд, ещё не вынесший обвинительный приговор. Аналогично была расценена как напечатанная в « Известиях » речь Михаила Калинина с одобрением требования митингующих о расправе над спецами-вредителями, так и другие публикации, включая статьи в « Правде » и «Известиях», в которых существование «контрреволюционной организации» преподносилось как доказанный факт, что зачастую воспринималось читателями в качестве директивы к действию [42].
Несколько замечаний о зарплате Сталина
Бывали случаи, когда сильный директор подминал под себя партком, но зачастую партийный секретарь и профком могли оспорить директорское решение. Чаще всего это касалось вопроса увольнения сотрудников. Увольнение с предприятия затруднялось как тем, что в СССР не существовало официальной безработицы, так и конкретной процедурой, которую нужно было проводить с одобрения профсоюза. Исходя из этого, рабочий мог маневрировать между разными ветвями власти на предприятии. Важнейшая черта социального облика советских рабочих состояла в том, что их протесты против плохих условий труда носили преимущественно индивидуальный характер. И это было неслучайно. Роль профсоюзов в советском обществе претерпела со временем существенную эволюцию. По мысли Ленина в годы НЭПа на первый план в деятельности профсоюза выходили его защитные функции в отношении рабочих: «…одной из самых главных задач профсоюзов является отныне всесторонняя и всемерная защита классовых интересов пролетариата в борьбе его с капиталом. Эта задача должна быть поставлена открыто на одно из первых мест, аппарат профсоюзов должен быть соответственно перестроен, видоизменен или дополнен, должны быть образованы или, вернее, образовываемы стачечные фонды и так далее» [165]. Ленин специально подчеркивал, что перевод государственный предприятий на хозяйственный расчет неизбежно ведет к появлению противоречий между дирекцией и рабочими, поэтому профсоюз должен отстаивать интересы рабочих и на фабриках и заводах, принадлежащих государству. С полным встраиванием профсоюзов в советский государственный аппарат в конце 1920-х гг.
Профсоюзы во многом утрачивали свои защитные функции, в условиях индустриализации на них возлагались функции связанные с социалистическим соревнованием, повышением производительности труда, организацией рабочих на выполнение промфинплана и т. Шверник на XVI съезде ВКП б говорил: «Основной и главной задачей профсоюзов на нынешнем этапе является умение возглавить и развить движение широких рабочих масс за социалистическое строительство, за реконструкцию промышленности и социалистическую переделку сельского хозяйства, за полное выкорчевывание корней капитализма. Профсоюзы должны стать во главе движения за социалистическое соревнование и ударничество, должны на опыте ударников переводить социалистическое соревнование на более высокую ступень. Новое социалистическое общество может быть создано и упрочено только усилиями миллионов трудящихся. Профсоюзы, как самая широкая пролетарская массовая организация, должны мобилизовать десятки миллионов для осуществления задач этого строительства» [167]. Именно с этого периода советские профсоюзы стали распределять среди работников путевки на курорты, пособия по нетрудоспособности, стипендии на учебу, пособия по материнству и т. Профком на предприятии мог оспорить увольнение работника. Даже в конце 1940-х гг. Но чаще всего защита рабочих со стороны профсоюза носила индивидуальный характер: профком практически никогда шел на организацию каких-либо коллективных акций протеста, предлагая рабочим обращаться с жалобами в индивидуальном порядке. Значительная часть заявлений касалась неправильных увольнений, оказания материальной помощи, оплаты больничных листов, вопроса рабочего снабжения [170].
Если профком санкционировал решение директора об увольнении, то работник мог обратиться в комиссию по трудовым спорам и народный суд [171]. Трудовые споры в СССР с конца 1920-х гг. Данные структуры не имели права пересматривать коллективный договор и занимались более частными вопросами: утверждение, предусмотренных в коллективном договоре норм выработки, оплата простоев, увольнения, вычет за порчу материалов, оплата сверхурочных работ и т. Общей статистики обнаружить не удалось, но, например, в конце 1920-е гг. Видимо с этим фактом связана тенденция сокращения числа заявлений рабочих в данные структуры. Тем не менее, как отмечает Д. В 1920-е гг. РКК часто становились на сторону рабочих, в начале 1930-х вместе с ужесточением трудового законодательства, комиссии утратили ряд своих функций [174]. В докладной записки январь 1933 г. Рабочие предпочитали действовать иным путем — писать жалобы руководству предприятию и в партком или увольняться с предприятия.
В условиях дефицита и текучести рабочей силы в советской экономике директор часто был вынужден идти на встречу работникам. Также он часто закрывал глаза на нарушение трудовой дисциплины, воровство, пьянство со стороны рабочих. О росте потребительских настроений в советском обществе Рост потребительских настроений среди советских рабочих стал закономерным результатом отчуждения рабочего класса от рычагов управления экономикой и политической жизни в течение нескольких десятилетий. Советская бюрократия приучила рабочих к политической пассивности, что неизбежным образом ударило по их классовому сознанию. В книге «Нищета философии» Маркс писал о том, что капиталистическое условия производства превратили массы народонаселения в рабочих [176]. Позже, в ходе самостоятельной борьбы пролетариат начал конструироваться из «класса в себе» в «класс для себя». Технологические условия крупного машинного производства обеспечивают лишь потенциальную возможность для организации, но рабочие должны предпринять большие самостоятельные усилия, чтобы осознать себя как единый класс. Вот об этом многие марксисты зачастую забывали, когда писали об изначальной прогрессивности промышленных рабочих по сравнению с другими отрядами пролетариата. Возможность не тождественна действительности. На протяжении советской истории развивался обратный процесс — деконструкция рабочего класса и превращение рабочих в аморфную массу обывателей.
Максимов верно охарактеризовал этот процесс: «…если трудовые коллективы и были основной ячейкой общества в советские годы —прим. Начиная с 1920-х гг. С 1923 г. На производственных совещаниях обсуждались преимущественно вопросы участия коллектива в социалистическом соревновании, распространение передового опыта по рационализации производства, повышение производительности труда, снижение себестоимости продукции и улучшение ее качества. Киров на пленуме Ленинградского губкома партии 15 сентября 1926 г. Производственное совещание является социалистической производственной школой» [178]. В то же время на страницах газет развернулась критика работы производственных совещаний. Критики отмечали нерегулярность созыва совещаний, формализм и недостаточное участие рабочих в управлении производством [179]. В 1927 г. С началом индустриализации производственное совещание стало основным органом, осуществлявшим руководство социалистическим соревнованием на предприятии [181].
Наряду с легальными формами протеста, рабочие иногда прибегали к открытым забастовкам. Особенно высоко их количество было в начале 1930-х гг. Большинство забастовок было вызвано ухудшением продовольственного снабжения, низкой зарплатой и ее задержкой, плохими условиями труда [182]. Со второй половины 1930-х гг. По мнению исследователя С. Богданова, большую роль в стабилизации обстановки на предприятиях сыграл идеологический момент: «К концу 1930-х гг. Они имели свой эффект для значительной массы советского общества» [183]. Самой популярной реакцией рабочих на плохие условия труда и нехватку жилья в 1930-е гг. Фильцер справедливо отмечает, что небывало высокая текучесть рабочей силы в 1930-е гг. Рабочие знали, что из-за нехватки рабочих рук в любом случае они устроятся на другом заводе.
Поэтому они не сильно держались за свое рабочее место. На поведение советских людей мощное влияние оказывала и политическая пропаганда, в центре которой был рабочий класс как ведущий класс советского общества. Рабочие не видели смысла активно протестовать против «своей пролетарской власти» в условиях индустриализации и обострения международной ситуации. В подобных условиях на предприятиях получила широкое распространение практика неформальных договоренностей между руководством среднего звена и рабочими. Это стало следствием раздробления единого общественного фонда потребления [185] , так как наряду с общегосударственным каждое предприятие имело свой отдельный фонд потребления. Процесс раздробления фондов потребления развивался неравномерно: расширение в начале 1930-х гг. Определяющую роль в процессе раздробления сыграла косыгинская реформа. Важно отметить, что она закрепила и оформила те процессы, которые происходили до нее — рост силы отдельных ведомств и министерств, а соответственно и расширение, принадлежащих им социальной инфраструктуры. Расширению социальных фондов предприятий способствовала также тенденция увеличения доли женщин, вовлеченных в народное хозяйство: в 1940 г. В абсолютном выражении количество женщин среди рабочих и служащих увеличилось с 19,2 млн.
Предприятие брало на себя часть ответственности за воспитание детей рабочих, тем самым освобождая время женщин для работы на производстве. Безусловно и до, и после реформы 1965 г. Обычной практикой было закрепление за ведомствами социальных объектов, построенных на средства из общего государственного бюджета. В данной статье рассматривается именно ситуация в промышленности, где предприятия имели большие возможности для строительства ведомственных объектов. Соответственно, тенденция выстраивания вертикальных социальных связей здесь была особенно сильна. После косыгинской реформы на промышленных предприятиях окончательно оформилась смычка между руководством и рабочим коллективом. Как верно отмечают исследователи Ю. Ольсевич и П. Грегори: «…до реформы косыгинской — прим. В результате же реформы и директор, и работник мыслили уже категориями «мы» то есть трудовой коллектив предприятия и «они» то есть Госплан, министерство, другие предприятия » [187].
В результате расширения фондов потребления отдельного предприятия, рабочий привязывался всей своей жизнью к заводу: его дети ходили в школу, которую построил завод, он сам отдыхал в санатории, построенном опять же заводом. Его связь со всем обществом ослаблялась, замещаясь встроенностью в систему производства и распределения благ отдельного предприятия. Все это находило отражение в официальных лозунгах, которые распространялись на заводах: «Завод — мой дом», «Завод — моя гордость». Исследовательница Т. Сидорина называет это явление «социалистическим корпоративизмом» [188] , хотя на мой взгляд, корректнее говорить о «советском корпоративизме», так как вопрос был ли построен социализм в СССР крайне дискуссионный. Для справедливости стоит сказать, что указанная привязка рабочего к заводу не была абсолютной. В значительной степени она базировалась на получении ведомственной квартиры. К середине 1980-х гг. Поэтому, по словам одного из советских директоров, некоторые заводы превратились в «машины для перекачивания жилья» [189]. Это стало причиной того, что при найме новых людей руководство предприятия часто ставило перед ними условие отработать определенное количество лет для получения квартиры.
Если рабочий увольнялся раньше срока, то он автоматически он снимался с очереди на жилье. Интересно, что проблема заводского патриотизма, вредящего общему плановому хозяйству, получила осмысление в советском кинематографе. В 1974 г. В нем Потапов, бригадир одной из бригад строительного треста, вместе с коллективом отказывается от премий по той причине, что она была получена за перевыполнение заниженного плана. Борьба против получения незаслуженной премии становится для Потапова лишь поводом для раскрытия общей бесхозяйственности, которая царит на стройке. Предложение бригадира отказаться от премии приводит к расколу управленческого звена предприятия: секретарь парткома, ведущий экономист поддерживают Потапова в противовес управляющему треста, начальнику планового отдела, одному из бригадиров. Положительный конец, то есть отказ от премии со стороны всего коллектива треста, стал возможным именно благодаря тому, что секретарь парткома поддерживает предложение Потапова, произнося знаковую фразу: «Мы — члены Коммунистической партии Советского Союза, а не члены партии треста номер сто один! Такой партии нет» в пьесе Гельмана добавляется: «…и никогда не будет!.. Афиша художественного фильма «Премия» В самой пьесе интересно отражен раскол внутри рабочих: одна часть стремится вникнуть в производство и с карандашом в руках осуществлять учет всех ресурсов и трат, а другая — полностью перекладывает руководство на плечи администрации, довольствуясь отговоркой: «От рабочих ничего не зависит». Гельман усматривает в низовой инициативе рабочих ту силу, которая способна изменить ситуацию на стройке: «…Потаповых будет с каждым днем все больше и больше...
Безусловно, в советской реальности 1960-70-х гг. Проблема заключалась в том, что они составляли исключение, подавляющее большинство действовало пассивно и было заинтересовано лишь в получении зарплаты и премии. Один из рабочих московского завода «Серп и молот» В. Коптев писал в статье в газете «Московские новости» в 1987 гг. Нам навязывали план, а мы принимали это как должное, когда его корректировали — мы не возражали, поскольку получали премии за выполнение облегченного плана. Бюрократ платил нам за спокойную жизнь не столько деньгами, сколько словами. Он нас хвалил и прославлял наш трудовой героизм. Слава и деньги вели к самообольщению. Лесть гасила раздражение» [192]. Мысли Коптева подтверждаются данными известного исследования Ядова В.
В результате изучения трудовой деятельности молодых ленинградских рабочих в начале 1960-х гг. Очевидно, что если больше половины молодых рабочих без большого опыта перевыполняло план, то «техническое обоснование производственных норм не поспевало за реальными возможностями обычного рабочего т. Ядов, один за авторов исследования, уже во втором издании книги поделился личными воспоминаниями о работе в 1952-53 гг. После пары месяцев работы на станке, он стал перевыполнять норму, на что ему рабочие с большим опытом заявили: «"Ты, парень, дурака-то не валяй. Если ученик токаря так работает, то мы что, все — халтурщики? Норму же пересмотрят, да еще и досрочно. Имей это в виду". Разумеется, новичек быстро понял, что здесь требуется. Работал как мог достаточно интенсивно. Для сильно пьющих и прогульщиков этот метод гарантировал неприкосновенность по части критики за невыполнение норм.
Аналогично и по цеху «задел» на будущее. В конце месяца на складе готовой продукции завода всегда оставалась не сданная продукция как задел на перевыполнение плана. В следующий месяц и главное — за квартал квартальные премии были значительны » [195]. Советский авиаконструктор О. Антонов в своей книге «Для всех и для себя» обозначил противоречия советского планирования дилеммой: план или совесть? Подобная практика, повторяющаяся десятилетиями, привела к массовому разочарованию советских людей в социалистической парадигме, что неизбежным образом выразилось в росте потребительских настроений: нам на парткоме будут рассказывать про светлое коммунистическое будущее и очередной съезд КПСС, а я тем временем буду размышлять, как поскорей уйти с собрания, чтобы занять очередь за югославскими сапогами, которые «выбросили» в продажу. Было бы неправильно упомянуть лишь отрицательные последствия промышленного патернализма [197]. Разветвленные социальные фонды предприятия позволили улучшить условия жизни миллионов людей, они реальным образом сплачивали рабочий коллектив, так как создавали возможность проведения общего досуга. При заводах организовывались кружки и секции. Спортивные сборные от предприятий участвовали во всесоюзных соревнованиях.
Рабочий коллектив на предприятии стремился выполнять роль большой семьи. Коллектив контролировал не только производственную деятельность работника, но и мог активно вмешиваться в его личную жизнь. Обычно это было связано с пьянством, разрывом с семьей, безответственным отношением к детям и другими формами «морально-бытового разложения» [198]. Если рабочий дебоширил в пьяном виде, то он автоматически бросал тень позора на всю бригаду. Бригада могла в таком случае могла выступить с публичным осуждением нерадивого сотрудника. В советском обществе личное и коллективное пронизывали друг друга. По месту жительства и работы, в городах и селах действовали товарищеские суды. Они рассматривали дела, связанные с мелкими хищениями, пьянством, хулиганством, аморальном поведением на работе и в быту. Чтобы избежать привлечения работника к уголовной ответственности за мелкую кражу, коллектив мог вынести ему публичное осуждение, оштрафовать провинившегося работника, инициировать его увольнение [199]. Вышеуказанная практика была действенным инструментом общественного правосудия, базировавшееся на идеологической парадигме: каждый человек ответственен за судьбу своих коллег или соседей.
Советский коллективизм приводил не только к наказанию оступившихся, но и к возникновению традиций взаимопомощи. Работники часто помогали друг другу в быту посидеть с ребенком и т. Важную роль в выстраивании единого рабочего коллектива играло отсутствие между вышестоящим руководством и простыми работниками предприятия непреодолимого социального и имущественного барьера. Уровень потребления директора, конечно, отличался от уровня рабочего, но эта разница не приобретала качественного масштаба. Директор и рабочий могли ходить в одни поликлиники, магазины, театры, быть соседями по дому, дачному участку и т. Их дети могли ходить в одни школы, то есть иметь равный доступ к образованию. Все это, безусловно, сплачивало коллектив предприятия. На советском производстве управленческое разделение на менеджмент высшего, среднего, низового звена и простых рабочих не было зафиксировано в четких разграниченных социальных интересах. Соответственно, фактически и ментально все работники предприятия — от директора до грузчика — были и чувствовали себя членами единого трудового коллектива. Пискунов в своей работе о советском трудовом коллективе выделяет в структуре управления предприятия среднее звено управленцев начальники участков и цехов.
В отличие от капиталистического предприятия, где вышеназванные лица проводили в своих действиях волю начальства, на советском заводе дело обстояло иначе. По мнению Пискунова, склонность со стороны начальников цехов «входить в положение» своих подчиненных «…вело к патерналистским внутриколлективным межличностным связям, которые позволяли коллективу при необходимости политически мобилизоваться целиком, через свою технологическую иерархию» [201]. Пискунов не первый кто заметил противоречивую роль начальников цехов на советском заводе. Фильцер писал: «Что касается отношений между работниками и руководством в цехах, то менеджеры шли на уступки работникам в отношении скорости работы или заработка именно потому, что им требовались взаимные «уступки» от рабочей силы. В моем исследовании о 1930-х годах я обосновал, что основной движущей силой готовности руководства уступить работникам их существенный, хотя все еще частичный контроль над трудовым процессом, является необходимость достижения определенной степени стабильности в крайне нестабильной производственной среде. В ситуации, когда менеджеры никогда не могут быть уверены в наличии поставок, необходимых инструментов, надежности оборудования или даже постоянстве своих плановых заданий, важно добиться хотя бы пассивного сотрудничества рабочей силы» [202]. Уступки чаще всего касались дополнительных выплат, связанных с сверхурочной работой в выходные дни в период штурмовщины, приходящиеся на конец квартала и года. Администрация предпочитала доплачивать рабочим, чтобы не вызвать протест с их стороны [203]. Смычка между рядовыми рабочими и руководством среднего звена сыграла важную роль уже в постсоветский период, когда на руинах советского общества развернулась не классовая борьба в ее классическом понимании пролетариат против буржуазии , а скорее противостояние между более или менее монолитным трудовым коллективом предприятия ИТР, рабочие и новыми собственниками, желавшими паразитировать на ресурсах завода. В условиях обострившегося дефицита рабочей силы в позднесоветское время особо важную роль играло обеспечение стабильной кадровой базы предприятия.
Одной из главных проблем советской экономики на протяжении всей ее истории была текучесть кадров [204]. Например, в 1967 г. Закрепление рабочих на предприятии достигалось во многом за счет того, что помимо зарплаты руководство поощряло рабочих с помощью предоставления дополнительных благ: жилье, путевки в санатории и т. Мозаика на одном из предприятий города Дзержинский. Автор плаката - Н. Активное социальное строительство, осуществляемое предприятиями, оказывало противоречивое влияние на социальную психологию рабочих. Люди чувствовали себя нужными на производстве, формировался единый рабочий коллектив, который с уверенностью смотрел в будущее — родное предприятие их не бросит. Но вместе с этим, рабочие с большим безразличием стали относиться к результатам своего труда. Изначальная идея реформы 1965 г. Однако из официальной советской статистики [206] мы видим, что как минимум половина фонда материального поощрения не расходовалась в течение каждого года.
Это было связано с тем, что, по задумке реформаторов, если предприятие не выполняло план по прибыли и рентабельности, фонды поощрения все равно пополнялись пусть и на меньшую сумму, чем предусмотрено по плану. Но по закону премии выплачивались именно за трудовое участие коллектива в росте прибыли и рентабельности. Оставшиеся деньги часто изымались у предприятия государством или отправлялись в резервы министерства. Также бывали случаи, когда фонд материального поощрения замораживался в случае, если рост средней заработной платы на предприятиях опережал рост производительности труда [208]. Заработок рабочего был слабо связан с его личным трудовым участием. Все это вело к росту апатии и безразличия со стороны рабочих. Люди думали о том, насколько увеличивался их семейный бюджет, не сильно интересуясь цифрами роста фондов общественного потребления, хотя за ними скрывались новые больницы, школы, санатории и т. Как верно выразились авторы книги «Магнитка близ Садового кольца»: «…в обычной жизни люди мыслили не историческими категориями, а повседневными реалиями, не показателями статистики, а тем, как это сказывалось на бюджете семьи текущих потребностях» [209]. Кризис трудовой мотивации был также связан с разочарованием рабочих советской действительностью 1970-1980-х гг. Обещания построить коммунизм обернулись длинными очередями в магазинах и неспособностью отоварить растущую зарплату.
Падение трудовой дисциплины на предприятиях и рост потребления алкоголя в рабочей среде не встречало резких мер со стороны руководства завода [210]. Алкоголиков увещевали, стыдили, брали на поруки, но увольняли лишь в редких случаях. Подобная практика объяснялась острым дефицитом рабочих рук, который переживала советская экономика с 1960-х гг. Директор предпочитал держать пьяниц в штате про запас, тем более, что таких рабочих было легче контролировать. Удивительным образом на советских предприятиях одновременно уживался и дефицит, и резерв рабочей силы. Если Маркс писал о существовании резервной армии труда, то есть безработных, которые экономически давят на зарплату занятых, то на советских заводах резервные рабочие числились в штате предприятия. Это делалось для того, чтобы в случае необходимости ведения работ за воротами завода не отрывать от станка квалифицированных рабочих. Резервных рабочих часто использовали на строительстве ведомственного жилья, сельскохозяйственных работах в подшефных колхозах и т. Нежелание руководства завода увольнять рабочих, нарушивших трудовую дисциплину, также обуславливалось методикой формирования фонда заработной планы на предприятии: «Плановый фонд заработной платы определяется умножением расчетной численности работников на их среднюю заработную плату» [211]. Таким образом, сокращение численности штата неизбежно вело к изъятию у предприятия части фонда заработной платы, что ограничивало возможность директора назначать дифференцированную плату разным работникам, стимулируя передовиков производства.
Молотов в беседе с Ф. Чуевым очень точно описал социально-психологическую атмосферу в советском обществе 1970-80-х гг. Как никогда, стал точен лозунг: «Народ и партия едины»: партия обманула народ, а народ стал обманывать партию, потеряв веру и работая кое-как» [212]. Неслучайно на предприятиях были распространены идеи промышленного патернализма, выражающиеся в известных словах: «Приоритет предприятия — забота о людях». Рабочий коллектив выступал не в роли самостоятельного субъекта трудовых отношений, а в роли опекаемого объекта. Как отмечает социолог Е. Богданова: «Согласно материалам агитационно-пропагандистской литературы, с конца 50-х годов объектом заботы становится практически все и всё. Если до второй половины 50-х год «забота» была, преимущественно, категорией, определяющей социальную политику в отношении маргинальных, нуждающихся в помощи групп: инвалидов, сирот, престарелых, то с середины 50-х забота обращается на все слои общества, все социальные, профессиональные, возрастные группы. Дискурс «заботы» распространяется на различные аспекты социальной жизни» [213]. На деле это привело к формированию у советских граждан иллюзии о том, что за социальные права не нужно бороться, они автоматически гарантированы государством и будут всегда.
Общественные фонды потребления «бесплатны». Межведомственная борьба В книге «Новый русский капитализм» уже анализировался вопрос: к каким последствиям привело увеличение хозяйственной самостоятельности отдельного предприятия в ходе перестройки? Странным образом, на первый взгляд, в ходе реформы 1965 г. Безусловно, на фоне раздробления управления экономикой на совнархозы, восстановление министерств было шагом в сторону централизации [215]. Вопрос только в том, какой характер она носила. В результате косыгинской реформы произошла ведомственная централизация, приведшая к усилению не Госплана как проводника общегосударственного интереса, а отраслевых министерств. Орджоникидзе — Наркомтяжпром, А. Микоян — Наркомснаб, Л. Каганович — Наркомпуть, региональные партийные лидеры представляли соответственно интересы своих регионов. В своем исследовании П.
Грегори предполагает, что, если бы управление страной в 1930-е гг.
На шахты были направлены войска. Представители Федерации горняков Великобритании надеялись, что к забастовке, которая началась 12 апреля, присоединятся еще два профсоюза, составлявшие вместе с ней «тройственный альянс»,— Национальная федерация транспортных рабочих и Национальный союз железнодорожников. Но 15 апреля этот день вошел в историю английского рабочего движения как «черная пятница» лидеры профсоюзов транспортников и железнодорожников решили в забастовке не участвовать. Первый день забастовки. Несколько туров переговоров бастующих с владельцами шахт не принесли результата.
Помощь забастовщикам оказала Советская Россия. Хотя страна переживала массовый голод, поддержка мировой революции, видимо, считалась более важным делом, чем спасение жизней собственных граждан. В Москве с 18 по 25 мая 1921 года проходил IV Всероссийский съезд профсоюзов. Из отчета о последнем дне работы съезда, опубликованного 26 мая в «Известиях»: «— Я думаю,— заканчивает т. Лозовский,— что лучшим финалом для нашего съезда будет, если мы примем следующее краткое постановление: "4-й Всероссийский съезд профсоюзов постановляет послать бастующим углекопам Англии 20 тыс. Соломон Лозовский псевдоним — А.
Алексей Лозовский, настоящая фамилия — Дридзо занимал должность генерального секретаря Профинтерна международной организации радикальных профсоюзов. Крупнейший английский землевладелец, а также владелец угольных шахт Алан Перси, восьмой герцог Нортумберлендский, считал, что за бастующими шахтерами стоит глава советского государства Владимир Ленин, стремящийся вывести британскую индустрию из конкурентной борьбы с германской. Герцог заявлял: Когда Германия заслала Ленина в Россию, она поручила ему три задания: во-первых, деморализовать и разрушить Россию; во-вторых, создать организацию, которая распространит революцию на страны Антанты; в-третьих, передать Россию под контроль Германии. Сейчас эти три задачи выполнены, третья — в течение последних недель». Генеральный секретарь Межсовпрофа А. Управляющий делами [подпись неразборчива].
Заведующий отделом международной связи [подпись неразборчива]". Как передача этой суммы через тов. Красина, так и посылка нам такой бумаги с тремя подписями совершенно недопустимы. Лозовский не новичок в международной политике, он в свое время за границей писал о ней статьи, и он должен был бы знать, что мы рискуем немедленным разрывом с Англией, если будем официально через правительство и через полномочное представительство посылать деньги шахтерам, борющимся против английского правительства. Если наши профсоюзы помогают английским профсоюзам, они должны идти своими особыми путями, не вовлекать в это нашу государственную власть. Вовлечение последней в это дело есть враждебный акт против английского правительства и вызвал бы, несомненно, в Англии бурю негодования, после которой не уцелел бы наш договор.
Лозовскому это должно было бы быть понятно… Убедительно просим, чтобы Центральный комитет принял по этому поводу меры». Надо тотчас позвать Лозовского и намылить ему голову жестоко». Молотов оставил под текстом письма замечание: «Т. Сделано ли это? Как я уже писал. Ленин поддержал его: «Т.
Затребовать от Лозовского бумаги, что гарантирует, что все уничтожил. Лени буква «н» не была дописана. Однако финансовая помощь до адресата все же дошла. Газета The Daily Herald 20 августа 1921 года опубликовала следующее сообщение: «Во время недавнего локаута горняков "красные" горняки России собрали 2 015 220 рублей в фонд помощи женам и детям горняков. Этот взнос был направлен Коммунистической партии Великобритании для передачи Федерации горняков. Коммунистическая партия получила следующее письмо от Фрэнка Ходжеса, подтверждающее получение вклада: "Я подтверждаю получение суммы в 2 015 220 рублей в вышеупомянутый фонд.
Пожалуйста, примите нашу глубочайшую благодарность за этот вклад и наше уверение в том, что эти деньги будут использованы наилучшим способом в целях, для которых они предназначены. Фрэнк Ходжес, генеральный секретарь". Довоенный курс рубля составлял 9,46 за. По этому курсу вклад русских горняков обошелся жертвователям в 213 000». Во время забастовок люди, живущие рядом с шахтами, набирали в терриконах уголь для отопления домов.
Говорят, на западе есть программы психологической реабилитации после таких событий. Жаль, что у нас таких не было. Я просто не смог больше работать на шахте, а позднее, в 2014 году, после известных событий, мы с семьёй перебрались в Москву.
И началась уже совсем другая история.
А если человеку еще в магазин надо зайти? А если ребенка из школы забрать? Совершенно очевидно, что с учетом специфики работы, для шахтеров вода — это крайне важно. Товарищ Сталин мог бы в этой ситуации подумать о переживаниях директора, о его трудностях и проблемах. И написать мягко и вежливо, с пониманием. Но тогда бы тот не спешил с решением вопроса, а сотни ни в чем не повинных людей продолжили бы страдать.
Поэтому товарищ Сталин поступил иначе: он сделал так, чтобы пострадал один виновный ведь для того же он и директор, чтобы такие вопросы решать человек, а невинные страдать перестали. Понимаете, в чем разница? Тут все дело в приоритетах. Логика товарища Сталина очень проста. Он радел за массы трудящихся и с теми лицами, которые в чем-то мешали трудящимся намеренно или нет , был суров. Ответьте себе честно, разве не так должен вести себя нормальный руководитель? Нынешние капиталисты ругают «кровавого» Сталина и с гордостью заявляют, что сегодня все иначе. Ну своровал чиновник столько-то миллионов, ну не выполнил поставленных задач, ну и что?
Не расстреливать же его! Мы на него штраф наложим, условно пару лет дадим, а то и вовсе ничего делать не станем. Мы, мол, не жестокие, мы добрые! И действительно, российские капиталисты очень добры к плохим чиновникам, вот только проблема в том, что это неизбежно оборачивается жестокостью по отношению к простым людям. Сегодня мы все как чумазые шахтеры, а директор нашей шахты давно выкопал водопровод и раздал трубы друзьям.
Сталин И.В. Экономические проблемы социализма в СССР
Изначально он родился ослабленным и со сросшимися пальцами ног, а так как время было тяжелое, его братья вообще не выжили. Обе супруги Сталина погибли. Одна от болезни, вторая от самоубийства. В данной подборке собраны самые известные цитаты Иосифа Сталина. Кроме противоречий у них есть и общность интересов, и она более важна, чем противоречия. Ага есть пример — российский уголь на китайском рынке вытесняет австралийский уголь, за счет невыплат зарплат и сверхнизких зарплат у российских шахтеров. Один из самых ярких лидеров СССР, Иосиф Сталин, получал заработную плату в размере 10 тыс. рублей ежемесячно и то только в послевоенные годы. За Сталина! О группе Участники Фото Видео Музыка Обсуждения. Тогда же был установлен самый низкий в мире возраст выхода на пенсию: для мужчин — 60 лет, для женщин — 55. Правда, пенсии тогда были очень низкими, лишь 25% от средней заработной платы (их «потолок» составлял 300 руб. при средней зарплате около 1200 руб.).
Зарплата Сталина почти в 15 раз была больше средней по стране, но так было не всегда
Первая, длившаяся с 9 января по 28 февраля 1972 года, закончилась заключением нового соглашения о зарплате, в результате чего профессия шахтера стала одной из самых высокооплачиваемых среди рабочих профессий в Великобритании. „Вот вам физиономия наших шахтёров. Это не просто рабочие, а герои.“ — Иосиф Виссарионович Сталин. там же Соч. Женская каракулевая шуба – 10000 рублей. И все это можно было свободно купить. Заработная плата шахтеров колебалась от 1600 до 10000 рублей. Безусловно, большую зарплату получали немногие, но и 3-5 тысяч рублей были очень весомыми. Даже если уменьшить депутатам зарплату в десять раз они примут закон по которому будут иметь право покупать всё в десять раз дешевлед.