Ю. О. Мартов родился в Константинополе в семье российского купца.

Фракция меньшевиков не имела жесткого организационного единства и единоличного лидерства, поэтому часто распадалась на группы, которые вели между собой борьбу. Ю́лий О́сипович Ма́ртов — российский политический деятель, участник революционного движения, один из лидеров меньшевиков.

Юлий Мартов

Но Мартов не был способен на такой шаг. “Лидер меньшевиков Мартов, – отмечал Троц-кий, – является одной из самых трагических фигур революционного движения. Один из создателей партии еврейского пролетариата «Бунда», после II съезда РСДРП (1903) — один из лидеров меньшевиков, в 1905 г. — член Петербургского Совета, с 1907 г. в эмиграции. Российская социал-демократическая рабочая партия, меньшевики. Мартов Юлий Осипович. Российский политический деятель, участник революционного движения, один из лидеров меньшевиков, публицист.

Ранние годы и образование

Лев Мартов
Читайте также
Л. Троцкий. Мартов
Раскол РСДРП на большевиков и меньшевиков: год и причины
Загадка великого озера Эри
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ. Ленин и Мартов: друзья-враги | Архив | АиФ Архив

Мартов меньшевик краткая биография

Мартов был одним из главных приверженцев оппозиции против руководства Ленина, отстаивая более демократические принципы структуры и нацеленности партии. В 1917 году, после Февральской революции, Мартов стал членом Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Он активно выступал против вооруженного восстания в Петрограде в октябре 1917 года и отказался войти в правительство большевиков. После Октябрьской революции Мартов покинул Россию и эмигрировал в Германию, где продолжил политическую деятельность. Он также стал организатором и участником мнопартийных конференций меньшевиков, которые стремились объединить все оппозиционные силы с целью борьбы против большевиков. Мартов прекратил свою политическую деятельность вследствие ухудшения здоровья и умер 4 апреля 1923 года в Берлине, Германия. Ранние годы и образование Юлий Осипович Мартов, также известный как Юлий Цедербаум, родился 10 ноября 1873 года в Киеве, в семье еврейских торговцев. В 1881 году, после убийства родителей, Юлий был отправлен в Петербург, где проживал у родственников. В молодости Мартов проявил яркий ум, проявившийся в его образовательных успехах. Он учился в Гимназии Кутафина, которая славилась своими академическими стандартами. В школе он изучал множество предметов, включая литературу, историю и философию, и проявлял интерес к политическим наукам.

После окончания гимназии Мартов поступил в юридическую школу Санкт-Петербургского университета, где он быстро стал активным членом неформального студенческого братства. За свои активные политические взгляды он был арестован и участвовал в студенческих протестах против насилия полиции. В 1895 году Мартов был выдвинут для поступления в Петербургскую Академию медицины, где он изучал профессиональные науки и продолжал свою политическую деятельность. Враческая карьера позволила ему пройти через различные города России, где он продолжал активно участвовать в социалистическом движении и пропаганде.

Он означает, что мы должны были бы обострить наши отношения с Европой, так же как и они, и обратить наши взоры на Восток — вот вопрос, поставленный перед нами, и здесь колебание невозможно… Как видите, здесь пути Грузии и России расходятся. Наша дорога ведет к Европе, дорога России — к Азии.

Я знаю, наши враги скажут, что мы на стороне империалистов. Поэтому я должен здесь решительно заявить; я предпочел бы империалистов Запада фанатикам Востока! Желание Жордания усилилось после того, как в Грузии было подавлено готовившееся большевистское восстание. Однако когда азербайджанское правительство сообщило Тифлису о приближении Красной армии к Баку, тот не отреагировал. По договору 1919 года, срок действия которого истекал в 1922 году, Грузия была обязана оказать помощь Азербайджану. В речи, произнесенной 30 апреля 1920 года после советизации Азербайджана, Жордания заявил: «Грузинское правительство было готово помочь Азербайджану в случае, если его собственный народ встал бы на борьбу за свою независимость».

Однако, по его словам, «стало очевидно, что большевистские войска прошли сотню километров и не встретили сопротивления, поэтому Грузия решила не вмешиваться». Интрига Тифлиса 7 мая 1920 года произошло нечто неожиданное. По его условиям Советская Россия признавала независимость Грузии и обещала не вмешиваться в ее внутренние дела, а Грузия секретной статьей гарантировала легализацию коммунистической партии. Стороны обменялись дипломатическими представителями советским полпредом в Грузии стал Сергей Киров. Буквально через несколько дней после подписания советско-грузинского договора Лондон согласился принять советскую торговую делегацию во главе с Леонидом Красиным. Потом состоящая во II Интернационале британская Лейбористская партия решила направить в Советскую Россию миссию для сбора фактов «о жизни и деятельности».

Любопытно, что об этом Жордания известил Ленина, после чего последовало специальное распоряжение ЦК, чтобы советская печать не особенно «наезжала» на английских «социал-предателей». Ирина Штенберг: «Организация тифлисского социал-демократического комитета» Помимо того, меньшевистская Грузия заявила, что может взять на себя обязательства лоббировать интересы Москвы через европейских социалистов во II Интернационале. Но вскоре сторонники «жесткой линии» в политбюро ЦК Российской коммунистической партии одержали победу, приняв решение о закрытии легальной меньшевистской печати. ВЧК получила поручение «разработать план расселения меньшевистских политических вождей для их политического обезвреживания». Затем разгрому подвергся Союз печатников, в котором позиции меньшевиков были традиционно сильны. Летом 1920 года в Германию выехали, точнее, были высланы лидеры российских меньшевиков Мартов и Абрамович.

По некоторым сведениям, Карл Каутский встречался с ними в Европе и понял, что «дворцового переворота» в Москве ждать уже не приходится. А что готовилось? Мартов разыгрывал сложную многоходовую политическую комбинацию. Меньшевики считали, что в «большевистской троице», Ленин — Троцкий — Сталин, именно последний является «слабым звеном», после устранения которого можно было бы не свергать большевистский режим, а вступить с некоторыми его представителями в политическую коалицию. На это рассчитывал в Грузии и Жордания. Организованные в высшей степени прочно грузинские меньшевики, освободив заключенных коммунистов и дав возможность остальным объявиться, немедленно предприняли широкие репрессии в отношении партии коммунистов.

Случилось это в 7-й санкт-петербургской гимназии, учебном заведении, подобном бурсе Помяловского, где старшие дети поколачивают младших, где шкода считается геройством, где грубые а нередко и подвыпившие учителя подавляют и унижают учеников и где ученики, со своей стороны, встречая робкого учителя, не отказывают себе в удовольствии вдоволь поиздеваться над ним, доводя до слёз, до истерики. Проблемы получения знаний для гимназистов там не существует, ни о каком человеческом достоинстве, чести там речь не идёт. Просто не знают, что это такое. В общем: Помяловский, бурса. Среди грозных и грубых учителей особенно выделялся один, о котором ученики, имея в виду его лютые расправы, распевали между собой: «Вильгельм Антоныч Канский — зверь американский».

Этот «зверь американский» с особым пренебрежением относился к еврейским ребятишкам и детям из бедных семейств. И случилась очередная его грубость. Мальчику, сыну дворника, не слишком преуспевающему в учёбе, Вильгельм Антоныч, ставя единицу, презрительно бросил: «Пишите письмо в деревню…». И тут случилось ЭТО. Я увидел, вспоминает Мартов, как совершенно «убитый» возвращается гимназист на своё место.

Почему для меня это сродни подвигу? Ну, представьте себе: грозный, грубый, «лютый» учитель, от одного взгляда которого дрожали «бурсаки» 7-й гимназии, и перед ним тщедушный 11-летний еврейский мальчик, побелевшими губами бросающий ему в лицо такое слово! И всё-таки сказал!.. И это не был случайный эмоциональный взрыв, который быстро вспыхивает и быстро проходит. Это было закономерным проявлением системы нравственных принципов, которые уже тогда составляли духовный мир юного гимназиста.

Юлий, вспоминает его сестра Лидия, придумал удивительную для мальчика его возраста игру, в которую вовлёк своих братьев и сестёр: основал некий город «Приличинск», граждане которого должны были жить по законам правды, чести, заботы о ближнем… Идеальный мир нравственной чистоты и моральной стойкости! Лидия Осиповна вспоминала, как в 1917 году при разногласиях Мартова и Дана в связи с высылкой из России швейцарского социалиста Гримма, Мартов «в ярости против Временного правительства, против Церетели и Дана, стал отказываться от уже принятого решения - поселиться всем вместе и сказал: «Нет, уж лучше мне вернуться в Приличинск. Ты решай, как можешь, а я — в «Приличинск». Не «природой» закладываются, не «природой» формируются духовно-нравственные устремления, которым следует человек. Воздействием окружающей его среды.

В случае с Юлием, думаю, не обошлось без влияния на него деда - Александра Осиповича Цедербаума, просветителя, общественного деятеля, основателя первых в России еврейских газет и журналов, и отца — Иосифа Александровича, работаашего корреспондентом «Петербургских новостей» и « Нового времени». Книги, которые читались в этой семье Герцен, Толстой, Чернышевский, Писарев, Гюго, Шиллер… , разговоры, которые за вечернем чаем вели взрослые и к которым внимательно прислушивался Юлий — о политических процессах, о борцах за свободу, против деспотизма — они постепенно формировали духовно-нравственный мир мальчика, исподволь подготавливали «законы», по которым жили обитатели Приличинска. Обогащённые жизненным опытом они становились его мировоззрением. Похороны революционного мыслителя Шелгунова. Демонстрация - рабочие, студенты, венки со свободолюбивыми лозунгами.

И мальчики-гимназисты с Юлием во главе. По сторонам — полиция, фиксирующая участников шествия. Взрослые советует ребятам «раствориться», «не светиться» - могут быть серьёзные неприятности в гимназии. Часть ребят уходит. Юлий остаётся!

Робко предложил я рабочему с дубиной помочь им нести венок. Рабочие согласились, и я с восторгом держался за венок…»[10]. Естественное отделение физико-математического факультета. Ну, не может Юлий с головой уйти в научные формулы, когда вокруг столько бед, страданий, несправедливостей. Законы Приличинска требуют противостоять этому.

Революционный кружок, первые листовки и первый арест. На следствии — безукоризнен: никаких сведений ни о ком из участников. А по выходе на свободу — беспощаден морально! Они становятся для него нерукопожатными. Сразу и навсегда!

Врата Приличинска для них закрыты наглухо! С Ульяновым — революционно-просветительский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Новый арест. Ссылка в Туруханск. Место губительное вообще, а для Юлия с его слабыми лёгкими — в особенности.

Обратись к властям, попроси более благоприятное место, сошлись на своё здоровье… Нет! Категорически — нет! Законы Приличинска не позволяют прогибаться перед власть имущими! Члены редакции газеты "Искра": В. Ленин, Г.

Плеханов, Ю. Мартов, В. Засулич, П. Аксельрод, А. Потресов, Н.

Или этот эпизод. Тоже как бы не слишком значительный. Но это только на первый взгляд. II съезд партии. Ленин предлагает новую редакцию «Искры» — три человека: Плеханов, Мартов, Ленин.

Из предыдущей, «прославленной редакции» устраняются Засулич, Аксельрод, Потресов. Мартов горячится: нельзя так бесцеремонно отставлять заслуженных товарищей. Я думаю, с точки зрения «интересов дела» Ленин был безусловно прав. Он убедительно объяснял впоследствии: «Жизнь распорядилась не по личным привязанностям и интригам, а по работе. Практически только двое из всей славной шестерки были выпускающими редакторами и готовили номера «Искры» — Мартов и Ленин.

Все остальные требовали согласования, но не давали статей и не вели практической работы. При всем моем уважении к этим товарищам как к личностям и к их прошлым заслугам в настоящее время это был балласт». Но есть, чёрт возьми, своя доля правоты и у Мартова. Ведь все «дела» делаются людьми и для людей. Вполне возможно было решить эту проблему более деликатным, более лояльным образом, без наклеивания этих ярлыков — «балласт» и т.

Было вполне возможно соединить «деловой» подход Ленина и нравственный — Мартова. Но, пожалуй, никогда Нравственный камертон Мартова не звучал с такой чистотой и с такой силой, как в июльские дни 1917 года. Со знамёнами: «Долой министров-капиталистов! И звучали требования: «Мы требуем, чтобы немедленно была взята земля, чтобы немедленно был учреждён контроль над промышленностью, мы требуем борьбы с грозящим голодом»[11]. Часть демонстрантов, зная жёсткие нравы правительства, прихватило с собой — для возможного отпора — винтовки и пулемёты.

Были, правда, среди них и горячие головы, требовавшие вооружённого свержения власти. Большевики стремились удержать движение в мирном русле. Но возмущённая народная стихия перекатывалась не только через головы возглавлявших Советы меньшевиков и эсеров, но и через головы большевиков. Сдерживающие речи большевистских агитаторов народ нередко встречал негодованием: «Долой, опять желают затянуть дело. Дальше так жить невозможно.

Вся власть Советам! Показательна сценка, описанная Милюковым: Рослый рабочий подносит кулак к лицу лидера эсеров Чернова и исступлённо кричит: «Принимай, сукин сын, власть, коли дают»[14]. И в такой накалённой обстановке большевик Каменев — с трибуны Таврического дворца: « Мы не призывали к выступлению, но народные массы сами вышли на улицу… А раз массы вышли — наше место среди них… Наша задача теперь в том, чтобы придать движению организованный характер»[15]. И солидарный с большевиками Троцкий: «… превратить июльское движение в восстание значило бы почти наверняка похоронить революцию»[16]. Кажется, позиция большевиков абсолютно ясна: они за мирное шествие.

Но большевики для всех партий — от октябристов и кадетов до меньшевиков и эсеров — как кость в горле. А тут вроде подворачивается хороший повод: обвинить во всём большевиков и разделаться с ними, стерев их с политического лица России. И после подавления июльского выступления масс, начинается дикая травля, жесточайшее преследование большевиков. Керенский: «Всех участвовавших в организации и руководстве вооружённым выступлением против государственной власти… арестовать и привлечь к судебной ответственности как виновных в измене родине и предательстве революции»[17]. Таврический дворец 13 июля.

Керенский и Чхеидзе в унисон: покончить с большевизмом. И следом лидер меньшевиков Дан переводит пылкие объятья своих соратников на язык уголовной прозы — предлагает «в резких тонах резолюцию, обвинявшую большевиков в преступлениях против народа и революции»[18]. Травля большевиков набирает обороты. Ленин — Троцкому: «Теперь они нас перестреляют. Самый для них подходящий момент»[19].

Подвластные правительству, кадетам, меньшевикам и эсерам газеты — в один голос: «предатели», «изменники», «немецкие шпионы», «германские агенты, субсидируемые Берлином». Под аккомпанемент этой идеологической кампании ведутся силовые действия: 5 июля — разгром редакции и типографии «Правды», вооружённые отряды выбивают большевиков из их штаба в особняке Кшесинской, 6 июля — штурмом берут Петропавловку, где укрывались большевики. Кабинет министров издаёт приказ об аресте Ленина, Зиновьева, Каменева. Арестованы Троцкий, Луначарский… Ситуация противобольшевистской истерии настолько накалена, что ни одна политическая сила, ни один политический деятель из небольшевистского лагеря не решается сказать хоть одно слово, осуждающее истерию лжи и угроз. Впрочем, нет.

Один человек всё же нашёлся. Один — против течения. Один — против всех! Это был Мартов! Поразительно тут вот что.

Мартов, ведь, был принципиальным политическим оппонентом Ленина и его партии. По-разному они видели цели и перспективы революционного процесса, по-разному оценивали допустимые методы революционных преобразований. И часто весьма остро и резко полемизировали друг с другом. И, казалось, вот наступил момент, когда твой оппонент терпит жестокое фиаско. Может, порадоваться этому?

А, может, принять участие в его добивании? Или даже просто помолчать, внутренне радуясь, как его добивают другие? А если вступиться? Страшно, ведь. Тут не гимназические «звери американские», тут «звери», обладающие тюрьмами, газетами, полицейскими дубинками и армейскими штыками.

И настроенные весьма агрессивно. Но… «Приличинск»! Но его «уставы» и «законы»… И Мартов бесстрашно бросается на защиту большевиков. Нет, он не защищает их программы, их стратегические установки, их тактические решения. Он по-прежнему их противник.

Он бросается защищать их от гнусных клевет, от несправедливых обвинений, от преследований, далеко выходящих за пределы правовых и нравственных норм. Заседание ВЦИК 13 июля. Дан один из лидеров меньшевистской партии, членом которой, между прочим, являлся и Мартов требует суда над большевиками, обвиняя их в организации мятежа 3-4 июля и в получении немецких денег. И берёт слово Мартов и заявляет, что «преследование большевиков вызвано давлением контрреволюционной улицы и прессы»[20]. Иначе говоря, он не большевиков считает «контрреволюционерами» как то хотят представить Дан с Керенским.

Он «контрреволюционерами» считает тех, кто их преследует прозрачный намёк на политиков, подобных Дану и Керенскому. Урилов, главными контрреволюционерами были не большевики, а … сторонники войны и диктатуры»[21]. Ещё более остро схлестнулись Дан и Мартов на Петроградской конференции меньшевиков 15-16 июля. Мартов, определяя, кто несёт главную ответственность за столкновения 3-5 июля, возражал Дану: Кризис вызван не большевиками, не июльской демонстрацией, а тем, что «политика мира и коренной демократизации страны, отстаиваемая революционной демократией, столкнулась с интересами различных слоёв имущих классов и союзнического империализма». Пленум ВЦИК, 17 июля.

Вот так! Это же, по сути, лозунг той стихийной рабочей и солдатской массы, вышедшей на демонстрацию 3-5 июля! Суханов так описывает позицию Мартова: « Мартов предостерегал против сколько-нибудь решительных публичных нападений на большевиков: отгораживание от них должно проводиться в самых мягких и спокойных формах. Слепое озлобление против них, как симптом массовой реакции, и без того резко определилось… Напротив, со всей силой необходимо обрушиться на всё то, что служит реакции. Необходимо разоблачать козни штаба; и надо избегать малейших проявлений солидарности с победившим советским большинством»[24] то есть со всеми этими Данами, Церетелими, Чхеидземи….

И не просто «избегать солидарности», но открыто противостоять этому «большинству». Особенно ярко позицию Мартова высвечивает его схватка с Церетели на одном из заседаний ЦИК, описанная Сухановым: «Мартов потребовал слова для внеочередного заявления. Он произнёс небольшую речь и огласил наш протест по поводу арестов». О, как взвился обычно выдержанный и спокойный Церетели занявший место министра внутренних дел : «Зачем существуют на свете эти выступавшие с протестами большевики второго сорта, когда имеется первый сорт? Он, Церетели, предпочитает иметь дело с Лениным, но не с Мартовым.

С первым он знает, как надо обращаться, а второй связывает ему руки… Что касается репрессий и арестов, то они вызваны государственной необходимостью и интересами революции. Мартов не был «большевиком второго сорта», он вообще не был большевиком. Он был Нравственным камертоном и — самого высочайшего сорта. Заметим, что в обстановке обострения политической ситуации нравственные императивы Мартова всё отчётливее принимали форму «демократии, доводимой до конца». Нравственные императивы в политике перерастали в систему демократических требований.

С нравственно-демократических позиций он оценивал все последующие события 1917 года. Он был абсолютным противником идеи «твёрдой диктаторской власти» вообще и генерала Корнилова, в особенности. Он требовал: «Вся власть — демократии! И в этих целях ратовал за создание однородного социалистического правительства, без всякой примеси «цензовых» то есть буржуазных элементов. Страстно выступал против малейшего нарушения демократических и значит нравственных принципов.

Когда Церетели на объединённом съезде РСДРП о 19 августа предложил не допускать в ЦК представителей одной из фракций, Мартов тотчас назвал это «тактикой русских держиморд». И это — о руководстве партии, которую когда-то создавал Мартов и которая претендовала на роль главного лидера российской демократии! Как это похоже на ту знаменитую реплику «Дурак! Вот, к примеру, Дан на заседании Предпарламента, накануне Октября : «В массе своей рабочий класс не пойдёт на ту авантюру, на которую его толкают большевики… Необходимо вырвать почву из-под ног большевизма». И ещё - один из видных меньшевиков, министр труда Кузьма Гвоздев.

Говорил о том, за большевиками идёт чернь, что сам он настоящий рабочий и рабочего знает и что Временное правительство, вопреки басням большевиков, пользуется доверием. А следом за ними — Мартов «Министр будущего большевистского кабинета! А позднее, после взятия большевиками власти, он скажет, что пролетариат имеет право на восстание. Но будет возражать против чересчур насильственных методов, диктаторских форм его осуществления. И, следуя своим нравственно-демократическим императивам, попытается изменить, трансфомировать эти методы и формы.

На II съезде Советов, решавшем вопрос об отношении к Октябрьскому перевороту, Мартов берёт слово: «Прежде всего надо обеспечить мирное решение кризиса. На улицах Петербурга льётся кровь. Необходимо приостановить военные действия с обеих сторон. Мирное решение кризиса может быть достигнуто созданием власти, которая была бы признана всей демократией». Имелось в виду создание «общедемократического правительства» на основе «переговоров со всеми социалистическими партиями».

И поразительно: «к предложению Мартова, пишет Суханов, присоединяются новожизненцы, фронтовая группа, а главное — левые эсеры. От имени большевиков отвечает Луначарский: большевики ровно ничего не имеют против, пусть вопрос о мирном разрешении кризиса будет поставлен в первую очередь. Предложение Мартова голосуется. Против — никого»[27]. Это был звёздный час Мартова.

Казалось, удаётся повернуть события в демократическое русло, в мартовское русло … И не получилось. Мы потом проанализируем — почему. А пока на этом завершим рассказ о нравственно-демократической идеологии Мартова. И перейдём к другой стороне его деятельности — собственно политической. И тут мы вынуждены будем констатировать, что в политике у Мартова провал следовал за провалом.

Попробуем разобраться, в чём тут дело. Политика: провал за провалом Провал первый. Конец февраля 1917 года. Из газет оба они — Мартов и Ленин — узнают: в России революция. Заканчивается эмиграция — с её жаркими теоретическими дискуссиями, полемикой в партийных газетах и журналах.

Начинается время действия, которое они, лидеры партий меньшевиков и большевиков , готовили и к которому стремились всю свою жизнь. Начинается главное дело их жизни! Ленин пишет «Письма из далека» - советы своим однопартийцам. Но это — из «далека», а важно быть в самой гуще событий, чтобы ясно чувствовать их пульс, следить за калейдоскопически меняющимися ситуациями, за расстановкой социальных и политических сил — дабы точно и своевременно на всё это реагировать. Тем более, что, по некоторым сведениям, его соратники в Питере наметили не слишком правильную стратегию.

Успеть исправить! В общем — в Россию, и, как можно, скорее. Лучше бы, конечно, через Францию и Англию союзные с Россией страны. Но английские власти не пропускают российских политиков, стоящих на антивоенных позициях. А как ещё?

На аэроплане, как предлагает Натансон? Да где взять этот «аэроплан» и по небу каких стран на нём лететь? А, может, ехать по паспорту какого-нибудь гражданина из нейтральной страны? Ну, скажем, шведа. И притвориться глухонемым поскольку шведского языка не знаю.

Нет, чушь какая-то: «аэроплан», «глухонемой швед»… И тут — идея Мартова — через Германию! Но поскольку это воющая с Россией страна, то Мартов предлагает обратиться к Временному правительству: пусть вернёт Германии группу военнопленных в обмен на проезд россиян по её территории. Но на запрос ответа нет и нет. Потом через некоторое время пришёл от Милюкова ответ: никакого «обмена» не будет, езжайте через Англию. Выглядит издевательством, ибо позиция английских властей известна.

Ленин решает: ехать, через Германию! Другого пути нет. Понимал, конечно, что проезд через страну, воюющую с Россией, даст богатую пищу его политическим врагам. Предпринял кое-какие шаги — дабы уменьшить возможность и масштабы инсинуаций: ехать в «пломбированном вагоне», который будет обладать статусом «экстерриториальности», куда никому из немецких граждан заходить не позволено. А при необходимости общения с россиянами — только через сопровождающего их жителя нейтральной страны — Фридриха Платтена.

И всё же нехороших последствий от такого решения будет немало. И ущерб большевистскому имиджу будет нанесён значительный. И всё же… И всё же всё перевешивает цель — как можно скорее войти в реку революционных событий.

Вскоре Чхеидзе стал одним из самых известных и авторитетных социал-демократов Грузии.

Мартов в письме П. И это действительно было так. В конце 1890-х гг. Накануне революции 1905 года Чхеидзе работал инспектором муниципальной больницы, был гласным батумской Городской думы и членом Городской управы.

Когда разразилась Первая российская революция, Чхеидзе стал одним из ее активных участников. Но при этом грузинский социал-демократ категорически выступал против тактики крайне левых, сводивших борьбу с монархией исключительно к нелегальным методам. Чхеидзе также осуждал террор, направленный против представителей власти. Но причина негативного отношения к террористической деятельности левых крылась отнюдь не столько в неприятии политических убийств как таковых, сколько в том, что они отталкивали от движения менее радикальные слои общества например, демократическую интеллигенцию и, тем самым, ослабляли его.

Кроме того, Чхеидзе, предпочитавший легальные методы борьбы нелегальным, был убежден в том, что доказать преимущество социализма а значит и привлечь к нему симпатии широких масс будет возможно лишь в том случае, если его возможности удастся продемонстрировать на практике, но при этом без всякого насилия. Сосредоточив свою активность в этом направлении, в 1907 г. Чхеидзе, получив поддержку, как грузинских левых, так и части кавказских либералов включая армян , был избран депутатом III Государственной Думы. Став одним из наиболее ярких лидеров социал-демократической фракции, Чхеидзе многократно выступал с думской кафедры с оппозиционными речами.

Как отмечает современный исследователь И. Архипов, политический стиль Чхеидзе заключался в следующем: «использовать для безапелляционной критики власти любой пункт повестки дня, не углубляясь в рассмотрение существа проблем». Например, пишет историк, при обсуждении такого далекого от политики вопроса как сооружение канализации и переустройства столичного водоснабжения, «Чхеидзе произнес очередную речь с огульными обвинениями правительства П. Столыпина, "разоряющего" трудовое крестьянство», и при этом ни слова не сказал по существу обсуждаемого вопроса.

Примерно так же он реагировал и на другие инициативы власти. Так, во время рассмотрения в Думе вопроса о выделении средств на строительство Амурской железной дороги, депутат-меньшевик обрушился с критической речью, суть которой сводилась к тому, что данное строительство отражает лишь классовые интересы дворянства, и является оружием для последующих правительственных «авантюр». Поэтому неудивительно, что большинство депутатов, как пишет Архипов, «скептически, с иронией относились к ораторским подвигам Чхеидзе». Чхеидзе последовательно критиковал тезис русских правых о господстве русского народа, требуя гражданского равноправия для «угнетенных наций» без различия национальностей и вероисповеданий.

Но при этом грузинский меньшевик был категорически против сепаратизма, полагая, что сохранение единого государства в интересах всех народов империи, так как без русских национальным окраинам не удастся достичь высокого уровня экономического и социального развития, и они снова будут ввергнуты в феодальную отсталость. Выбранную тактику Чхеидзе продолжил и в IV Государственной Думе, в которую был избран в 1912 году, став лидером меньшевистской фракции. Весной 1914 г. Но либеральное думское большинство отстояло левого депутата, спешно приняв закон о недопустимости привлечения парламентариев к ответственности за их высказывания.

Они начинали как соратники

Глава 4. Мартов в период революции 1905-1907 годов. Глава 5. Осмысление Мартовым опыта первой русской революции и перспектив развития революционного процесса в 1907-1917 годах. Это лидер меньшевиков Юлий Мартов. Фото предоставлено М. Золотаревым. Он прожил короткую и весьма неустроенную в бытовом смысле жизнь. Меньшевики занимали ведущее положение в исполкоме Совета (14 членов из 36), возглавляли его важнейшие комиссии, в том числе комиссию труда. Юлий Мартов — видная фигура и лидер мнений из социал-демократического движения начала двадцатого века. Мартов Л. МАРТОВ Л. (псевдоним, настоящее имя — Юлий Осипович Цедербаум; 1873, Стамбул, — 1923, Берлин), русский революционер и публицист. Мартов являлся делегатом 7-го и 8-го Всероссийского съездов Советов, в 1919 г. он вновь стал членом ВЦИК, в 1919 – 1920 гг. избирался депутатом Моссовета.

Мартов эсер

Согласно его позиции, все условия для проведения социалистической революции в России будут присутствовать после того, как аналогичные революции будут проведены в странах Америки и Европы. Революционные взгляды и идеи Мартова после событий Первой мировой войны Во время Первой мировой войны, в которой В. Лениным был выдвинут лозунг поражения собственного правительства, а также переход войны империалистов в войну гражданскую. В то же время, Ю. Мартов говорил о том, что война должна закончится в самое ближайшее время, и что должен наступить демократический мир. В начале Февральской революции 1917 года Ю. Мартов не поддержал вхождение во Временное правительство социал-демократов, поскольку это, согласно его взглядам, могло стать помехой в зарождающихся солдатских и рабочих массах «политической самодеятельности» и самосознания, которые необходимы для социалистических преобразований, которые образуются впоследствии. При этом, он все также продолжал критиковать большевицкую стратегию за то, что в ней они стремились привлечь в революционное движение солдатско-крестьянские массы, которые являются чуждыми для социализма и интересов рабочего класса. Замечание 2 В этот период Ю. Мартовым возглавлялась фракция так называемых меньшевиков-интернационалистов, которые выступали с критикой «революционной обороны», за демократический мир и международную солидарность рабочих всех стран. Мартов был избран в качестве делегата первого, второго, третьего и четвертого съезда Советов.

В своих выступлениях на съездах он резко осуждал наступления на фронте и требовал, чтобы был организован созыв международной конференции социалистов с целью прекращения военных действий. Октябрьская социалистическая революция трактовалась им в качестве ошибочного действия со стороны большевиков, он также призывал солдат и рабочих к отказу от вооруженного захвата власти. Согласно его позиции, спасение революции в те времена было возможным только в ситуации заключения мира, а также проведения значимых социальных реформ. На четвертом Чрезвычайном съезде Советов, Ю. Мартов выступил с речью, в которой высказался против заключения Брестского мира, и вместе с этим выступил за создание однородного социалистического правительства вместо Совета комиссаров «новой власти». При этом, в декабре 1918 года, на Всероссийском партийном совещании большевиков он поддержал политику советского правительства по вопросам борьбы с контрреволюцией, и провозгласил идею снятия требования Учредительного собрания. Являясь настоящим политиком, Мартовым был принят факт наличия советского строя, однако он остался приверженцем демократической республики и продолжил критиковать советское правительство.

В то время значительную часть земледельческих регионов России охватил голод из-за неурожая. В связи с этим радикально настроенное студенчество рассчитывало на стихийные крестьянские бунты, которые приведут к походу деревни на город. В этих условиях планировалось заручиться поддержкой солдат и рабочих для захвата власти в столице. Местом ссылки Мартова стал город Вильно??? Поэтому литовскую столицу называли "Северный Иерусалим". В Вильно Мартов нашел единомышленников и стал одним из лидеров местных социалистов. Помимо организации политических кружков, он участвовал в написании прокламаций, которые печатались в подпольной типографии и распространялись среди ремесленников и рабочих. В ходе этой деятельности он познакомился с руководителями еврейских социал-демократических организаций Ароном Кремером и Исайей Айзенштадтом. Они сошлись на идее объединения разрозненных политических кружков в единую организацию. Вскоре появилась партия под названием "Бунд", что означает "Союз" на идише. Знакомство с Лениным В октябре 1895 года Мартов вернулся в Петербург после двухлетней ссылки. Он планировал наладить издательское дело и печатать агитационные материалы для бастующих рабочих. Произошла его встреча с Александром Потресовым, университетским приятелем, который тогда занимался изданием книги "Монистический взгляд на историю" ведущего российского теоретика марксизма Георгия Плеханова. После знакомства с этим произведением Мартов окончательно отказался от народнических предрассудков, укрепился в своих убеждениях и стал приверженцем учения Маркса. Плеханов находился в эмиграции с 1880 года, жил в Швейцарии. Оказалось, что Потресов во время заграничного путешествия познакомился с "отцом русского марксизма". Плеханов тяготился своей оторванностью от родины и хотел наладить практическую работу в России, чтобы его теоретические разработки могли реализоваться, претвориться в жизнь. За границей он налаживал контакты с представителями международного рабочего движения. В ноябре 1895 года Мартов и Ленин стали соратниками и создали в Петербурге "Союз борьбы за освобождение рабочего класса". Эта организация объединяла наиболее прогрессивные силы и занималась распространением нелегальной литературы, политическим просвещением рабочих и борьбой с идеологическими противниками. В декабре Ленина арестовали. Спустя месяц под стражей оказался Мартов. По приговору суда Мартову назначили трехлетнюю ссылку в сибирском селе Туруханск. Ленина ожидала та же участь, но ссылку назначили в Шушенском.

Рид, «в буре криков, угроз и проклятий». Отдавали ли меньшевики и эсеры, покидавшие съезд, полный отчет в своей политической акции? Суханов в «Записках о революции» точно заметил: они «ушли, развязав руки большевикам». Ленин и Троцкий в Смольном Уже очень скоро обнаружилось, что, покидая съезд и рассчитывая тем самым изолировать большевиков-ленинцев, меньшевики и правые эсеры на деле… содействовали им. Прежде всего потому, что их уход значительно понизил шансы тех «мягких» или «правых» большевиков А. Луначарский, Л. Каменев, Д. Рязанов , которые были склонны к компромиссу, и, напротив, значительно укрепил позиции «твердых», «левых» большевиков, прежде всего Ленина и Троцкого, в октябрьско-ноябрьские дни 1917 г. Ленин не сразу появился на съезде. Он находился по соседству, в пустой комнате, где прямо на полу кто-то расстелил одеяла и положил подушки. Ленин, конечно, знал, что происходило в зале, знал суть выступления Луначарского, поддерживающего «мартовсий компромисс», но не вмешивался пока в ход заседания… Пришел из зала заседаний и лег рядом Троцкий. Они тихо переговаривались. Сообщения о взятии Зимнего еще не поступило, но было ясно, что оно вот-вот придет. Ленин, волнуясь, ждал этого сообщения Еще бы! На карте стояли судьба партии, революции, России. Даже на другой день, когода все уже было кончено, по воспоминаниям Троцкого, Ленин сказал: «Знаете, сразу после преследований и подполья - к власти, — он искал выражения, — es schwindelt», — перевел он неожиданно на немецкий язык и показал рукой вокруг головы. Тем временем в последний раз на этом съезде слово взял Мартов. Он не мог не понимать безнадежности и даже трагичности своей борьбы. Во многом идейно близкие ему люди — правые меньшевики, объединившиеся с правыми эсерами, — ушли со съезда, тем самым покинув и его. И все же он говорил: «…Если вы подойдете поближе к окнам, то вы услышите пушечные выстрелы… Если вы хотите, чтобы наш съезд был правомочным не только потому, что он созван по какому-нибудь уставу, а потому, что он отвечает на грозные события дня, вы должны немедленно принять постановление, что съезд считает необходимым мирное разрешение конфликта. Съезд должен сказать, желает ли он прекращения кровопролития». По записям видно, что в этот момент Мартов «сорвался»: «Мартов выставляет целый ряд обвинений по адресу большевиков». Это была ошибка: ясно, что съезд, уже практически большевистский, враждебно встретит такие обвинения: эмоции захватили всех. Прорываясь сквозь крики протеста, Мартов читал резолюцию меньшевиков-интернационалистов, резолюцию, которая в создавшихся условиях уже не могла не вызвать чувства протеста у делегатов, одержимых одной мыслью: «Вся власть Советам! Впредь до выяснения результатов работы этой делегации фракция меньшевиков-интернационалистов предлагает съезду приостановить свою работу» Сгорбившись, Мартов пошел к выходу. В дверях его остановил молодой рабочий, большевик Авилов. Мартов на мгновение остановился, посмотрел на Авилова и с горечью произнес: — Когда-нибудь вы поймете, в каком преступлении участвовали… И так же, ссутулившись, вышел.... До апреля 1920 г. Ленин никогда не забывал друга своих молодых лет. Зная, что Мартов болен, велел посылать ему деньги. Когда Мартов умер, тяжко больному Ленину об этом не сказали.. Речь «лучшего большевика» Л. Троцкого Что-то еще говорили «несколько человек с фронта», но что именно, к сожалению, так и осталось незафиксированным. Можно, однако, предположить, что сказанное ими скорее шло «по линии Мартова», поскольку сразу вслед за ними в зале появились члены большевистской фракции Городской думы, заявившей о своей готовности «победить или умереть» вместе со съездом». Их встретили бурными аплодисментами. Именно в этот момент, стремясь окончательно парализовать возможное влияние речи Мартова на какую-то часть еще колеблющихся депутатов и закрепить уже одержанную победу, большевики двинули в бой свою «тяжелую артиллерию» — Троцкого, лучшего, по характеристике Ленина, большевика сентября—октября 17-го года. Протокольная запись не содержит речи Троцкого, отмечает лишь, что в «горячей речи» он «дал резкую отповедь меньшевикам и эсерам». Но содержание этой речи известно по другим источникам. То, что произошло — это восстание, а не заговор. Мы закаляли революционную энергию петербургских рабочих и солдат. Мы открыто ковали волю масс на восстание, а не на заговор… Наше восстание победило. И теперь нам предлагают: отказаться от своей борьбы, заключить соглашение. С кем? Я спрашиваю: с кем мы должны заключить соглашение? С теми жалкими кучками, которые ушли отсюда?.. Но ведь мы видели их целиком. Больше за ними нет никого в России. С нами должны заключать соглашение, как равные с равными, миллионы рабочих и крестьян, представленные на этом съезде, которых они не в первый и не в последний раз готовы променять на милость буржуазии? Нет, тут соглашение не годится! Тем, кто отсюда ушел, как и тем, кто выступает с подобными предложениями, мы должны сказать: вы — жалкие единицы, вы — банкроты, ваша роль сыграна, отправляйтесь туда, где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории! Была в речи Троцкого правда: внушительная часть рабочих и солдат шла за большевиками — это признавали почти все, в том числе и сам Мартов. Но утверждение, что за ушедшими со съезда в России больше никого нет — было, конечно, скоропалительным. Троцкий с пафосом зачитал резолюцию, предложенную большевистской фракцией съезда. Это был обвинительный вердикт всей политике «соглашателей» — меньшевиков и эсеров — с послефевральских до октябрьских дней, нанесших «неизмеримый урон делу революции» и безнадежно скомпрометировавших себя «в глазах рабочих, крестьян и солдат». Вот почему, — констатировала резолюция, — «уход соглашателей не ослабляет съезда, а усиливает его, так как очищает от контрреволюционных примесей рабочую и крестьянскую революцию». Содержание и тон резолюции, безусловно, захлопывали дверь за ушедшими меньшевиками и правыми эсерами. Тут был явный перебор. Троцкий уводил съезд намного дальше того рубежа, до которого большинство его готово было идти. Одно дело — революционная риторика Троцкого, осуждавшая меньшевиков и эсеров за их уход, другое — официальная резолюция, фактически клеймившая их как контрреволюционеров. Психологический переход тут был слишком резок. Этим по-видимому воспользовались член Исполкома Совета крестьянских депутатов Е. Гуревич, призвавший крестьянских депутатов покинуть съезд, и, что более существенно, Камков, выступивший от фракции левых эсеров. С самого начала они занимали особую позицию: с одной стороны, отвергали резолюцию правых эсеров зачитанную на съезде Гендельманом об уходе со съезда, с другой — поддерживали позицию Мартова и меньшевиков-интернационалистов за единство революционной демократии. Арест Временного правительства Исход съезда был решен. Вновь выступивший Луначарский давал ему объяснения, но тон его был уже иной: «Мы все единогласно приняли предложение Мартова… Против нас повели форменную атаку, говорили о гробах, в которые нужно вколачивать гвозди, стали называть нас преступниками, авантюристами и т. С ними нам разговаривать не о чем». В 4-м часу ночи с 25 на 26 на съезд пришло сообщение о взятии Зимнего дворца… По воспоминаниям министра юстиции П. Малянтовича, было это так. Вдруг распахнулись двери, и «в комнату влетел, как щепка, вброшенная к нам волной, маленький человечек под напором толпы, которая за ним влилась в комнату и, как вода, разлилась сразу по всем углам и заполнила комнату…» Этим «человечком» был В.

Видный деятель международного рабочего движения. Цедербаум — литератор и социал-демократический деятель. Будучи в Вильне, М. Аксельрод Павел Пинхус Борисович Род. Политический деятель, стоял у истоков российской социал-демократии и рабочего движения в России, лидер партии меньшевиков. Участник первых кружков «народников», организатор одного из первых в России социал-демократического...... Мозалевский Александр Евтихиевич около 1803 — 7. Из дворян Курской губ. Отец — помещик с. Ольшанца Фатежского уезда Курской губ. Гольденберг Григорий Давидович — участник революционного движения в России 1856-1880. В 1879 году Г. Здесь он, по собственным его словам, сознал вред террора...... Череванин Н он же П. Нежданов, псевдоним Ф. Липкина; род. В 1900 за с. В революции 1905 занимал...... Янонис Юлиус Janonis; 1896-1917 — литовский пролетарский поэт. Сын безземельного бедняка. С 17 лет — член с. В 1916 заключен в «Кресты»; после Февральской революции вел партийную...... Щедрин Николай Павлович 1857-1919 — один из основателей Южно-русского рабочего союза. Сын инженер-майора. В 1874 за участие в беспорядках исключен из Омской военной гимназии. В 1876 — член университетского кружка землевольца Г.

Большевистско-меньшевистский раскол 1903 года. Причины и последствия.

Фракция меньшевиков не имела жесткого организационного единства и единоличного лидерства, поэтому часто распадалась на группы, которые вели между собой борьбу. В 1901 Мартов выехал в Мюнхен, вошел в редакцию этих изданий, стал публицистом. Также он является лидером фракции меньшевиков в РСДРП. Юлий Осипович Мартов родился в семье российского купца, в Константинополе. одна из важнейших фигур российской революционной и политической истории. Имя Льва Мартова запомнилось в России и за ее пределами как. Тут же Ленин назвал своих сторонников большевиками, добавив, что приверженцы Мартова – меньшевики. Это в какой-то степени определило историю XX века.

Обманчивый дым грузинской демократии и меньшевики Тифлиса

В 1901 г. Мартов эмигрировал, был одним из редакторов газет «Искра» и «Заря». После раскола РСДРП (1903 г.) стал лидером фракции меньшевиков. Один из создателей партии еврейского пролетариата «Бунда», после II съезда РСДРП (1903) — один из лидеров меньшевиков, в 1905 г. — член Петербургского Совета, с 1907 г. в эмиграции. Мартов обладает умом широким и гибким, и ничто человеческое ему не чуждо». Такая характеристика действительно очень расположила меня к Мартову.

Меньшевик мартов